Дерзкая-3. Ближний круг

* * *

Валера поставил на стол миску с печёной морковью и придвинул её ко мне. Выглядела эта морковь страшновато, но это был, в общем-то, редкий местный деликатес.

– Ешь, - сказал он.
– Это тебе, а я сухариков погрызу.

Валера старался изо всех сил обеспечить мне усиленное питание, насколько это было возможно. Я пыталась это ценить, и старалась не думать о том, имеет ли это в моём положении хоть какой-то смысл. Поэтому я послушно принялась за еду. Вкус был очень даже, несмотря на то, что самые крупные морковины в середине не пропеклись и похрустывали.

Неделя шла за неделей. В нелепом сумасшедшем мире кольца всё повторялось день ото дня. Чем дальше, тем я всё меньше понимала, как Валере удалось уцелеть, как он смог сохранить рассудок.

Яркая красочная местность на самом деле была безжизненной. Не было вокруг ничего живого, не было звуков, не было запахов. Погода менялась словно по приказу, без всякой логики, без всяких примет.

Это был чей-то недосмотренный скучный сон, или чья-то недописанная тупая компьютерная ходилка, единственным достоинством которой была слишком детально прорисованная графика.

Тут нечего было делать. Заняться было нечем, а, чтобы выжить, надо было просто ходить кругами и собирать милостыню.

Даже вырастить что-то в огороде было невозможно, потому что негде было взять то, что в том огороде посадить. Некого было приручить, чтобы заполнить день заботами. В этой ходилке даже забыли про опасности и недругов. Сразиться за жизнь и добычу было совершенно не с кем. Я, конечно же, за мир во всём мире, за дружбу и взаимовыгодное сотрудничество со всем, что движется, но честное слово, если бы за этот месяц вдруг появился кто-то, кому надо было раскроить череп, я бы хоть ненадолго вернулась к жизни.

Возможно, Валерка уцелел только благодаря киносеансам. Всё-таки это была внешняя информация, это были живые эмоции. Пусть эти эмоции были не особо приятны, но они давали переживания и иллюзию причастности.

А меня Примар, видимо, решил свести с ума окончательно. С того момента, как Лерка покинул кольцо, мне не поступало никаких известий о том, что происходит в мирах.

Несколько раз в неделю Валере что-то показывали, совсем коротенькие "фильмы", но у него заметно улучшалось настроение. Он никогда мне не рассказывал, что это было, уверяя, что ко мне это отношения не имеет. Я ему люто завидовала, а он меня жалел. И от этого я бесилась ещё сильнее.

Примар нас больше ни разу не навещал. Видимо, нешуточный выбор поставил его в тупик, и он никак не мог решить, каким же способом взять с меня плату.

А поскольку мне заняться было совершенно нечем, кроме как перемалывать в голове события, факты и обрывки разговоров, все мои мысли постепенно свелись к двум фразам. Одну я услышала от Валерки: "... тело диктует многое. Только в своём собственном теле человек может быть собой. Во всех других он только суррогат..." Вторую от Примара: "... моя многострадальная телесная оболочка точно такая же, как твоя: она так же реагирует на боль. Только не стареет с некоторого момента, вот и вся разница".

А что если лишить Примара его многострадальной нестареющей телесной оболочки, которая так много диктует душе? Что, если оттяпать с его плеч эту ушастую голову? Как он в таком состоянии сможет выставлять счета? Очень любопытно. Игра стоит свеч в любом случае. Хуже ведь уже не будет. Может статься, конечно, и лучше не будет, но вдруг да пойдёт по-иному сценарию, в котором будет предусмотрена надежда. Ждать чего-то большего я себе не позволяла, а вот надежда мне была очень нужна.

И в лучшие-то свои времена я не всегда выходила победительницей из рукопашных схваток с мужчинами. А теперь и вовсе шансов было маловато. Когда ешь неизвестно что и целыми днями "пасёшься" на травке, не потерять форму невозможно, даже если ты не беременна. А уж в моём положении и подавно. Голыми руками мне Примара сейчас даже головой о стену не постучать. Но в моём заплечном мешке, который сейчас валялся в спальне около кровати, лежали, завёрнутые в старое полотенце, два лучевых пистолета и набор взрыв-пластин. Взрыв-пластины были, пожалуй, бесполезны. Их нельзя применять к объектам на открытой местности, голову снесёт не только супостату, но и тебе самому. Взрыв-пластину надо активировать, налепить на поверхность объекта, который хочешь уничтожить, и быстро делать ноги, оставляя обречённый объект в изолированном защищённом пространстве. А вот лучевые пистолеты, да ещё с регуляторами режимов и с полностью заряженными аккумуляторами, могли бы замечательно помочь в моём деле.

План у меня был, в общем-то несложный: когда Валера в очередной раз уйдёт собирать подаяние, вызвать Примара на разговор. А там будь, что будет.

С Валерой я это не обсуждала. Разговаривать о таких вещах вслух было боязно. Мне казалось, что Примар следит за нами круглосуточно, и если мы по неосторожности скажем лишнего, это дойдёт до ушей Примара если не мгновенно, то в самое ближайшее время. Подумав, я решила, что мне вообще не стоит посвящать Валеру в свой план. Он относился к своей жизни в кольце очень спокойно, а Примара считал незыблемой данностью, от которой зависит наша жизнь. Мою идею уничтожить Примара он бы не оценил.

Когда я умяла морковь, Валера одобрительно кивнул:

– Молодец, а то я боялся, что будешь упрямиться.

– С чего бы? Я люблю морковь.

– А я ненавижу, с детства.

– Олег её очень вкусно жарит на гарнир, - проговорила я.
– С черносливом...

Валера развёл руками:

– Извини, у меня нет сковороды. Чернослива я тоже за все годы ни разу не находил. Впрочем, и руки у меня не из того места растут. Куда мне до Середы...

– Ничего страшного, у тебя масса других достоинств.

– Думаешь?
– усмехнулся он.
– Мне так не кажется. Все мои достоинства - это мои сканерские способности. А тут их некуда применить... Кстати, мы с тобой почти всё съели. Схожу сегодня немного подальше, пополню запасы. Я недолго, к закату как раз вернусь.

– Хорошо, сходи.

– А ты не скучай тут, - улыбнулся Валерка.

Я фыркнула в ответ и, не торопясь, поднялась из-за стола.

Валера внимательно посмотрел на меня.

– Что-то неважно у меня получилось с твоей стрижкой, - грустно сказал он.
– Неровно как-то, кустами.

Я ощупала короткую клочковатую шапку, в которую недавно под ножом Валерия превратились мои длинные волосы.

– Да ну, Валерка, какая разница. Я себя всё равно без зеркала не вижу. А ты раз напортачил, вот и любуйся сам на то, что получилось.

Я прошла в спальню, прикрыла дверь и, присев к своему мешку, развязала тесёмку и вынула лучевой пистолет. В кармане широких парусиновых штанов пистолет был совсем незаметен.

– Катя, посуду помоешь?
– крикнул Валера.

Я вышла к нему.

– Помою, всё развлечение.

Я взяла миску из-под моркови, тарелку из-под хлеба и две кружки, в которых мы разводили водой мёд. Маленький кусочек пчелиных сот Валера принёс с "охоты" на той неделе, и мы не придумали ничего лучшего, как несколько дней подряд делать себе сладкую водичку.

Я вышла из дома к ручью, встала у самой воды на колени и принялась полоскать посуду.

И тут в голове звякнуло. Я повалилась на траву и уставилась в облачное небо, которое тут же подёрнулось тёмной дымкой и показало мне лес рядом с Юркиным поместьем и Лерку, который быстро, почти бегом, двигался по лесной тропе. Он вышел на ту самую поляну, где я прошла сквозь кольцевую мембрану. Там, на поляне, на толстенном корне огромной сосны, торчащем из песчаника, сидел Олег.