Desiderata. Созвездие судеб

– Почему? – коротко спросил он. – Я люблю это делать. И в этом нет ничего отталкивающего.

– Я предпочту заниматься подобной процедурой самостоятельно.

– Почему? – повторил Его Величество. – Тебе неприятно, что я тебя поглажу?

– Дело не в этом.

– Тогда я отказываюсь понимать. Ты все равно это делаешь, и мы оба это знаем, так в чем беда?

– Я не... – Бальзак замялся, подтянул чуть ближе к себе ноги. Над поверхностью воды показались его острые колени. Собеседник его не перебивал, позволяя высказать мысль до конца. – Я не хочу, чтобы вы видели что-то кроме итогового результата.

– О Господи… – Его Величество решительно свинтил крышку тюбика и выдавил на ладонь немного бледно-розовой пасты, более густой, нежели сметана. – Придумаешь же…

– Я не придумываю.

– Я люблю тебя. Я люблю твое тело. Таким, какое оно есть, Баль. Конечно, меня всякий раз соблазняет гладкость твоей кожи после, но это не означает, что меня она оттолкнет до. Так что не упрямься, и позволь мне тебя заполучить. Ну, брось, – добавил он, видя, что Советник все еще колеблется. – Я столько раз тебя мыл. Что особенного в том, что я хочу сделать теперь?

Его собеседник пожал плечами, с таким видом, будто желал сказать: причина есть, но вам ее не понять. Наполеон же принял молчание за согласие и взялся за дело, распространяя по чужому телу розовую массу, и втирая ее, а после обмывая водой.

– Привстанешь?.. – поинтересовался он. – Или тебе помочь?..

– Не стоит труда.

– Скажи еще: не утруждайтесь, Ваше Величество, лишь будьте столь любезны, соблаговолите… не знаю что. Что-нибудь такое же высокопарное и корректное…

Пока он говорил, Советник его выбрался из уютных объятий и устроился на надежном бортике ванной, а монарх, придвинувшись ближе, принялся гладить ему ноги, сохраняя на устах все ту же мечтательную улыбку.

– Мне так нравится, что ты мой, – вздохнул он довольно. – Я трогаю тебя и думаю, что больше никто не видел того, что вижу я, и не был там, куда ты допускаешь меня…

– Это щекотно, – прервал его Бальзак, крепче впиваясь пальцами в фаянсовый край борта.

– Я знаю, душа моя. Я буду осторожен. Ты так дрожишь…

– На стопах этого делать не обязательно. Там волосяного покрова не бывает априори.

– Мне нравится трогать твои ноги. И прекрати мне перечить, если не хочешь, чтобы я оказался между них немедленно.

– Я не перечу вам, Мой Император.

– Вот и умница.

– Я лишь обращаю ваше внимание на то, что если вам будет угодно продолжать в том же… – голос Бальзака, ровный и даже скучный по своим интонациям, сорвался. Его Величество с невинным видом продолжал свое занятие, но глядел при этом любимому в лицо.

– Да-да? – подбодрил он. – Что мне будет угодно?

– Продолжать в том же духе, – вырвалось у его Советника. – Я по… полагаю…

– Да?

– Итог будет… скоропалительным.

– А чем это плохо?.. – Наполеон придвинулся ближе, обнимая собеседника за пояс, и приникая губами ко впалому бледному животу. – Я рад доставить тебе удовольствие. А потом еще раз… И еще раз… И снова… – произнося это, он каждый раз касался чужого тела губами, и наконец добился желаемого – Советник тихо простонал.

– Тебе нравится?..

– Мой Император изволит сомневаться в своих способностях?

– Я серьезен. Это так, как бы ты хотел?.. Быть может, есть нечто, что ты желал бы воплотить, и о чем я не догадываюсь?

– Вы знаете обо мне все, что лишь возможно знать. Более того: если бы не вы, я сам оставался бы в неведении.

– Стало быть, тебе нравится?

– Да, мой Император.

– Желаешь продолжения?

– Да, мой Император.

– Ты его получишь, обещаю, – жарко прошептал Наполеон. – Только лишь я закончу с этим… – он снова потянулся за тюбиком с розовой пастой, и на этот раз Бальзак уже не противился его стремлениям, покорно позволяя уверенным рукам монарха творить все, что вздумается.

– Я закончу, – срывающимся от хрипоты голосом прошептал Наполеон, – и доберусь до тебя. И сделаю тебе очень хорошо. Обещаю.

– Конечно, мой Император, – кивнул, соглашаясь, Бальзак. – Кто же, если не вы?

Работа же по назначению нового синодального прокурора шла своим ходом, и Император живо ею интересовался. С де Ментором он еще знаком толком не был, но считал, кажется, необходимым завязать хорошие отношения, дабы иметь в своем стане еще одного союзника. А может, ему просто действительно было весело в тот вечер, и он отдыхал душой, слушая собеседника.

Достий совершенно опешил и чуть не поперхнулся едой, когда Наполеон, нарушив его одиночество, вошел стремительно в маленькую трапезную и с порога же объявил, что сейчас к ним присоединится Гаммель де Ментор. Монарх желал побеседовать с будущим прокурором в более неофициальной обстановке, нежели это было возможно в кабинете, но, тем не менее, не преминул привлечь к беседе своего Советника. А может, вовсе и не привлекал, и тот просто следовал за Его Величеством из чувства долга. Ну или Бальзак попросту проголодался к вечеру – это тоже вполне было возможно.

Сперва Достий воспрянул – ужинать в одиночестве, когда все прочие вынуждены были от занятости отложить трапезу, было грустно и неловко. Следом он испугался, что виконт снова начнет осыпать его комплиментами и всяческими неудобными замечаниями. Но, видя, что Император в добром расположении духа и ждет беседы с нетерпением, Достий успокоился – эти признаки означали, что Наполеон просто перетянет все внимание на себя, а прочим свидетелям разговора беспокоиться не о чем.

Это оказалось правдой с первой же секунды, когда будущий прокурор перешагнул порог малой трапезной. Он чинно раскланялся с Его Величеством, столь же уважительно кивнул Советнику, который, устроившись на своем привычном месте за столом, искал спасения и защиты в работе, выражавшейся в очередной кипе документов, буквально заслонившись оными от визитера. На Достия Гаммель посмотрел приветливо и ласково улыбнулся, но промолчал. После обмена любезностями (впрочем, таковых наговорил виконт) Его Величество, будучи более прямолинейным, просто предложил устраиваться за столом и ни в чем не испытывать стеснения.

– Как проходит ваша с Теодором работа? – тут же перешел он к делу.

– О! – Гаммель всплеснул руками, закатил, было, глаза к потолку, но тут же опустил взгляд, рассматривая выставленные на столе блюда – кажется, он тоже проголодался. – Все чудно, Ваше Императорское Величество. Полагаю, я скоро войду в курс дела достаточно, чтобы разбираться с поступающими проблемами самостоятельно. Подобная должность требует внимания и усердия, а также многих знаний в областях духовной и административной.