Дети гарнизона

заклятья. Да?

Верим? Да! Нет? — Ната особенно волновали оттенки, с которыми она произносила

полуутвердительно, полувопросительно: «Да?» — мягко, обещающе, поддерживающее…

«Интересно, а трансвестит в постели — это примета или предзнаменование?» — обреченно

вспомнил Нат. Но снова поймал на себе ее взгляд, хохотнул, и счел лучшим поддаться женским

«заманухам».

— А в ангела-хранителя верите? — продолжала выспрашивать Елена.

— Наверное. Как без него?

Каждый задумался о своем.

— Елена, человеку свойственно драматизировать! — рассуждал, вальяжно откинувшись в

барной кабинке, мариман. — Злой рок, старинные заклятья — сейчас стало модно привносить

элемент мистики. А мистики тут никакой нет! Я реалист. Живем в эпоху социальных потрясений,

пертурбаций, перемещений, и все такое. Развал супердержавы, высвободивший небывало

разрушительные силы. Неразбериха и «непонятка» в остальном мире. — Нат чувствовал, как

понемногу пьянеет, и уже чесал языком без удержу: — Глобальная революция, третья мировая

война! Смена социального строя, выплеск народного негативизма, страданий! Тотальный кризис!

Мучительный процесс рождения нового через жестокое крушение старого. Недаром китайцы,

мудрые ребята, предупреждали: не дай Бог родиться в эпоху перемен. Хотя в этом что-то есть.

— Возможно, — задумчиво ответила попутчица, — только это рождение нового мучительно

затянулось.

— Меня, вас, всех почти, преследуют некие злые колючие будни, — воодушевленно

продолжил Нат. — И фобии: туда нельзя, там не бери… И если не видишь решения проблем в

этом мире, стараешься разглядеть их в другом месте. Вот мой друг, близкий, бросил карьеру и

начал с Польши, ездил туда торговать мелочевкой. А тут на тебе: в Москве ЧП, ГКЧП. Братан мой

путча до смерти испугался. Думал, амба свободе! Опять пойдут репрессии, гонения, лагеря… Со

страху рванул на границу с Германией. Сдался на милость властей. Добровольная сдача

победителя побежденным. Вроде как политический. Прошел через сытные лагеря, теплое

цивильное поселение, потом получил временный, затем постоянный паспорт. В ресторане мыл

посуду, в картишки «шулерил», играл «Калинку» в переходах на аккордеоне, в массовках

снимался. И ничего, выжил. И большое спасибо, что не побоялись дать «притулок». Накормили,

поселили, насытили. Научили жить размеренной жизнью. Хоть делают вид, что радуются своему

гуманизму, но ведь наверняка жалеют втихаря… И вот теперь — гражданин объединенной

Европы, задвинутый за границы славяно-османского мира. Германия-то особо его и не тянет. Не

чувствует себя свободным!

— А семья? — спросила Лена, догадываясь, что рассказывает о себе.

— Семья? Дети выросли и разлетелись, щебетать на разных языках! С женой выдержанные

временем, устоявшиеся отношения. Она ему — не только сестра, но и мать. — Нат ухмыльнулся.

— Живут под разными фамилиями, в самом центре Европы, городок небольшой, до

неприличности чистый. Там жмутся в маленьком кукольном домике, где тепло и сытно.

Обсуждают с соседями судьбы мира. Возвращайся, что нужно человеку для спокойного счастья?

А все равно по миру болтается. Почему? Свой среди чужих, чужой среди своих? И никакого

налогообложения. Почти... — Ему вспомнился последний телефонный разговор с мерзкой и

жадной «крышей», с досады поперхнулся выпивкой…

Нат понял, что за оставшиеся минуты на регистрацию в аэропорт не поспеть. Все! Потому

не спеша принял душ. Тер себя брезгливо губкой с гелем, размышлял над последними словами

трансвестита. Может, это знак? И пришло время смены декораций?..

Осталось добить все вопросы с финансами — пару переводов в различные оффшоры, с

десяток золотых карточек на предъявителя. Выправил «долю» крыши и компаньонов. Все, как

уже делалось не раз. Веселый зуммер мобильника напомнил: он все еще в гостях.

— Ну ты че, валет бубновый, банк снял? — вернул из мечтаний к реальной жизни знакомый

грубый голос. — Где ты потерялся на два дня? По ящику тебя показывали, видел? В розыске… А

он еще с вислозадым мулатом развлекается…

Нат молчал, соображая, что ответить беспрерывно болтающей мобиле.

— Я тебя страхую. Парни, как лохи, прождали в аэропорту. Хватило ума не переться на

самолет! А ты молодец, быстро на лыжи встал. Или может, ты агент двойной? Ты кинуть меня

решил, да? Где «доляшка» моя?

— С чего ты взял? Триллеров насмотрелся? — промямлил после паузы Нат, ни жив, ни

мертв. — Все нормально, всего-то на рейс опоздал — великое дело. Следующим прилечу. Или

завтра...

— Чего? Ты, в натуре, охерел? Слышь, короче, даю тебе до завтра, до вечера, чтобы доля

была у меня на офисе. Спрячу тебя, обогрею. Ты же в семье! Забыл? И не надейся, от меня не

свалишь. Я тебя везде достану: и в Германии, и в Гондурасе. Через сутки пойдет счетчик. Понял?

Да?

Все это Нат хорошо помнил. Ведь уже несколько последних лет зависел от этого Васи. Черт

дернул тогда сесть с ним за карты в Кушавеле! Все продул ему! Еще отрабатывать пришлось. Но

теперь все!

— Высылаю тебе твою долю заказным переводом, и мы в расчете!

Ната начало типать. От липкого страха, схватившего душу, или от наглого тона?

Предчувствия чего-то последнего, непоправимого? Но в ответ только сигнал: конец мобильной

связи.

Он кипел. Надо же, всю схему сам, самостоятельно нарисовал и сделал. Можно сказать,

зачал и породил. А эти наглые рожи сейчас вообще были не при делах. И теперь угрозы, а

Интерпол наверняка индусикам на хвост присел. Чего бы их и не взять, в алкогольной-то коме? И

откуда «крыша» узнала об утреннем кошмаре? Неужели у них везде шпионы? Его людям ничего

не стоило подкупить портье за пару сотен. Может, и к лучшему. Нет худа без добра. Давно начал