Дети гарнизона

не так просто в этой жизни! Сожалела внутренне, что не может рассказать этого бабушке Вере,

папе, с подругами бы обсудить успехи, но где они, подруги... С Одисем поделиться?

Очарованная Азией

Из окон открывался чудесный вид на Европейские кварталы Стамбула, с дворцами,

мечетями, мостами. Далеко внизу сновали катерки и яхты, величаво двигались в обе стороны

пролива корабли. Было спокойно и надежно. «Пока все не устроится, поживи у меня», —

предложил галантно ее спаситель, Мага, он же Одис...

Азия очаровала Хелену. Новые пейзажи, новые люди, новые взаимоотношения. Утром Одис

отвозил ее на студию и возвращался через мост в Европу. День проводил под личиной жесткого и

успешного торговца Маги, и вновь превращался в Одиссея, когда забирал ее вечером и возил

ужинать в уютные греческие и болгарские ресторанчики. Там держались по-семейному, все знали

друг друга. Ухаживал за ней, как за провинциалкой-кузиной, нежданно объявившейся на

жизненном пути. И Хелен это устраивало, не давала повода на большее. Но Одис, как истинный

герой, временами пытался настроить все на любовный лад, нежничал, говорил комплименты,

более того, пару раз, возвращаясь с выставки, привозил ей золотые безделушки в подарок. Выдал

кредитную карточку:

— Трать, сколько хочешь!

Но она отказалась. «Купить хочет? Своей ханум считает, — думала Лена. — Отбил у

бандитов, спас. Ждет, что приду к нему в спальню ночью, отдамся в знак благодарности. Иначе

зачем ему нужна? Такой же, как все, — манит тело. И тем больше льнет и ластится, пока не

познал. А потом прогонит надоевшую? Полюбит сильнее? Что же, поживу у него, а может быть, и

с ним...»

Одиссей вырисовывался потенциально хорошим парнем. Красивый, богатый. Чем не

любовник? Но жить, подстраиваясь под его холостяцкий график? Что настораживало? Не совсем

понятный круг интересов? Двойственность? Неприятие публичности? Что узнала о нем за это

время? Почти ничего. То, что — фанатичный футбольный болельщик клуба «Бешикташ»,

старался не пропускать ни одного матча, и ее повел на полуфинал.

Круг его друзей собирался в специальной гостевой ложе, откуда наблюдали за матчем

знатные Стамбульские богатеи. Но футбол ей не нравился: шум-гам, выстрелы, потасовки между

«фанами» победителей и побежденных, громко, нервно и дымно от петард… Потянул ее с собой,

чтобы показать соплеменникам прекрасную добычу?

Не особенно верилось в его искреннюю любовь. Это в кино так бывает. А как будет на самом

деле? Добротный секс в золотой клетке? Вспоминала Октаевского попугая. «Буду, как попка,

хрипеть при встрече: «Парра варр, Каррамба?» — гнездилась потаенная обида на всех мужчин,

населяющих этот мир, по праву сильного считавших женщину вещью, забавой, трофеем. А супер-

цели? Надо как можно меньше зависеть от него. Сама всего добьется! Теперь, имея престижную

работу, могла спокойно снять квартиру. Но рядом с Одиссеем все же было спокойнее. Искусить

обаятельного грека, одеть поводок? Или просто поиграть? Решила проверить: будь что будет!

Вечерами поклонник увлеченно забавлялся футболом по телику.

— Одис, я в долгу перед тобой, — присела на краешек дивана. — Ты мой спаситель,

храбрый, сильный, благородный.

— О’кей, нет проблем, сестренка, — Одис прибрал с пульта звук экранного «ристалища»,

улыбнулся, пытаясь понять, что требует от него красавица-ханум.

— Если хочешь, я стану твоей, прямо сейчас, — гнула свое Хелен. — Возьми меня, делай

все...

Одис оглядел ее счастливым взглядом, придвинулся плотнее.

«Но... это только все испортит. Ты очень хороший, но я не люблю тебя. И с ужасом думаю,

что вдруг возненавижу, тебя и себя, если все произойдет здесь и сейчас. Пусть это произойдет. И

потом я сразу уеду от тебя, сниму квартиру, буду жить одна! — Принялась расстегивать блузку,

пальчики в поисках пуговок суетились и подрагивали: — Я знаю, так надо. Кроме тела, больше у

меня ничего нет. Что же, пусть это случится. У меня уже давно ни с кем не было. Это правда».

Она прильнула к нему, поцеловала неуверенно в щеку, погладила тихонько его спину, плечи.

Обнял, запыхтел, быстро возбуждаясь, налился соком желания.

Чувствовала: еще мгновение, и заиграется не понарошку, обратного не будет пути!

Скомандовала себе: «Стоп! Достаточно!» Резко отстранилась, убрала его горячие руки, взглянула

в налитые страстью глаза, так отчаянно желавшие ее. «Нет, не могу!» Сдерживая улыбку,

понимала: разыгрывает водевиль, этакую восточную постановку. Бередила коварно, подзуживая

несчастную живую игрушку. Подумала: Ванька-встанька турецкая — и снова давала осыпать себя

поцелуями. Уверена была, это пробьет его душу еще сильнее. Он жадно сжимал ее в объятиях,

шептал: «Люблю тебя... люблю!»

— Не сейчас, не сегодня... — шептала, закрывая лицо от мнимого стыда ладонями. — Я

надеялась полюбить тебя, подарить всю, искренне, без принуждения. Но я нужна тебе только как

тело!

— Глупая! — Одиссей клюнул на « наживку», тяжело вздыхая, поглаживал нежные пальцы,

любуясь ее мимикой и жестами, услышал:

— Дай только немного времени, немного...

— О’кей,— с большим сожалением, взяв себя в руки, засопел. — Буду ждать твоего решения

столько, сколько ты скажешь! И не нужно отдавать мне долг. Ты мне ничего не должна!

«Как это я ничего не должна? Не нравлюсь?» — испугалась собственной

непоследовательности. Стыдилась намерений? Да, немного. Но знала, что близость теперь может

произойти только по любви. Или из жалости отдаться? А вдруг Мага культивирует воздержание,

как суфии? Нет, не голубой, точно. Ведь если бы еще минута, то все...