Дети гарнизона

— Да, я все ее рассказы записывала в семейную тетрадку. Семейные хроники, так сказать, —

она весело рассмеялась, с долей юмора вспомнив эти строки из бабушкиной тетрадки: как… про

то… что…

…Бал был одним из самых красивых дворцовых балов на Южном берегу! Было приглашено

множество гостей: великие князья с семьями, отдыхавшие в своих прекрасных палаццо на

Русской Ривьере, офицеры на излечении, гражданские чины, помещики с шумными свитами…

Украшенные гирляндами аллеи дворцового парка полнились приглашенными на

празднование «Дня Белого цветка».

У столика бойко торговали цветами, игрушками, букетами, рисунками и вышивками

рукодельниц. Деньги передавались в благотворительный фонд. Перед дворцовым фасадом

устроили танцы под духовой оркестр. Морские офицеры в белых кителях танцевали мазурку с

молодыми барышнями из знатных семей. Тут же проводили лотерею. Лакеи обносили

приглашенных шампанским…

Стройная барышня, вся в заботах благотворительных, вдела в петлицу кителя морского

офицера, одиноко наблюдавшего действо, маленький белый цветочек с пьянящим ароматом.

Встретилась взглядом, маленькая фея остановилась:

— Сегодня дамы приглашают кавалеров на белый танец!

Духовой оркестр грянул «Амурские волны», она схватила его за руку, потянула, закружила в

вальсе.

— Меня зовут Любовь Андреевна. А вас? — говорила Любочка.

— Василий Александрович Маревич, — офицер старался не поворачиваться к барышне

обожженной щекой.— Капитан...

— Знаю, знаю все про вас: герой Русско-японской войны капитан Маревич. И не

удивляйтесь — я уже давно наблюдаю за вами на излечении. Такой бледный, Василий

Александрович…

— Сказываются ранения прошлых лет, — скромно отвечал офицер.

— Вам, наверное, счастья не хватает?

Кроткие слова милосердия из уст юной сестрицы пронзили сердце. Морской офицер,

израненный под Цусимой, перенесший несколько лет японского плена, никогда не был женат в

свои почти сорок. Были когда-то увлеченья, но не сложилось. Сначала война, потом плен... С тех

пор гасил в себе любовные порывы, презирал офицеров, кутивших с гейшами в борделях Осаки.

Решил посвятить время жизни в японской неволе военно-научному прогрессу, завел с японцем

знакомство, вместе мечтая перевести корабли на дизельный ход. И теперь, поправляя здоровье,

попутно помогал наладить дизели на Русской Ривьере, все более уверенный в правильности

нового технического решения. Надеялся показать свои идеи и наработки государю. Но близко

подойти не мог.

Офицер смотрел на юное создание и умилялся. Вдруг защемило в душе — так захотелось

быть рядом, вместе, всегда. Любовь нагрянула нежданно...

Феерически, как пресловутый «рояль в кустах», чертиком из табакерки из зарослей олеандра

выскочил вертлявый фотограф, запечатлел с треноги красивую пару, облив яркой вспышкой:

— Пардон, картинка для «Нового времени»...

Любочку бросило в краску: неужели империя увидит ее на первой полосе газеты?

Пришла почта из Петербурга на Русскую Ривьеру, а с нею поступили в продажу свежие

номера «Нового времени».

— Господин капитан... Василий... — Любочка встретила Маревича возле верхней садовой

беседки. — Газету купила, с портретом. Подписано: «Герой Цусимы Василий Маревич,

приватный исследователь, моторист-модернизатор, на благотворительном балу в Ливадийском

дворце».

— Будем оснащать флот Черноморский. Линкоры в Николаеве заложены. А пока я —

старший офицер Причала его Величества — честь имею...

— И я рядышком — та самая барышня, которая с вами в «Новом времени». Думала о вас, все

получается… — хитренько щурилась в тени шелкового зонтика. — Василий Александрович, а вы

женаты? — неожиданно спросила и зарделась, охваченная противоречивыми чувствами симпатии

и стыдливой скромности.

— Нет.

— Правда? — обрадовалась, но тут же немного сконфузилась, заговорила тихой

скороговоркой: — Не подумайте, что я... Просто женщина должна быть сильной подругой,

помогать мужчине в его ратных делах и вообще... — Она сделала паузу, как будто решалась,

говорить ли это грустному и симпатичному морскому офицеру: — ...сама принимать решения в

своей жизни. Ведь в древности сарматские женщины во всем помогали своим мужьям. Как

амазонки. Это наши давние традиции, ведь славяне — потомки скифов и сармат!

— Простите, но никогда над этим не задумывался, — смутился капитан.

— Весь мир выступает за равенство мужчин и женщин. Женщины в Америке, в Европе

сейчас активно выступают за свои права! Дарю книжку, прочтете? — весело спрашивала

барышня. — Когда я была маленькой, мечтала быть рядом с нашими солдатами на войне, на

передовой в Порт-Артуре, лечить раненых, делать перевязки, помогать хирургам в операциях!

Думаете, романов начиталась? Нет, это у меня серьезно!

На том свидании капитан катал ее на боте к Ласточкину гнезду. Ушли далеко в море.

Любочка весело щебетала:

— Василий Андреевич, а вы верите в мистику, в потусторонний мир? Ведь кто-то руководит

нашими жизненными обстоятельствами?

Она говорила легко и свободно, все сокровенное, что интересовало юную девичью душу,

доверяла красивому офицеру. А тот слушал внимательно ее щебетанье, умиляясь каждому

сказанному слову.

— Души моряков вселяются в чаек, — грустно произнес, всматриваясь в волны. — Потому

так жалостно кричат кораблям вслед: постойте, вернитесь на твердую землю... Но отчаянные

мореходы все стремятся в неизвестность.

— Потому что мужчины — извечные скитальцы. Но самое главное в том, что их ждут. Как