Дети ночных цветов. Том 2

«Наверное, у меня сотрясение мозга», – подумал Джон, надеясь, что несмотря на это сможет вести машину. «В конце концов, это всего лишь голова – не кости, сломав которые человек уже не сможет передвигаться. К тому же от головокружения еще никто не умирал. Подумаешь, черные пятна», – так думал он, а зелье, попавшее в его кровь, продолжало свое воздействие.

Иногда у Джона начинали появляться галлюцинации, иногда он был вынужден остановиться у обочины и переждать какое-то время, пока зрение не вернется к нему. Иногда ему начинало казаться, что он что-то видит в темноте. Какую-то дверь. В эти моменты он не сомневался, что видит именно ту дверь, за которой прячется Бадди Хоскинс. Он начал представлять, как откроет ее, дотянется до ручки, сожмет ее в ладони, медленно повернет, чтобы не спугнуть свою жертву, и…. Что касается того, что произойдет после, Джон не особенно был в этом уверен. Можно было представить сотни способов расправы, но в действительности могло все выйти совершенно иначе. Поэтому Джон старался заставить себя не думать об этом. Пусть будет только дверь и ненавистный ему человек за этой дверью.

Покидая Омаху, Грэнни купил себе подробную карту штатов. Милвилла на ней не было, но продавец заверил его, что когда он доберется до Невады, то сможет спокойно купить там карту этого штата, и вот на ней нужный ему город обязательно будет.

– Кроме того, он, наверное, очень маленький, раз его нет на моей карте, – сказал продавец. – Сколько в нем живет людей?

– Не знаю.

– Что? Даже примерно? – продавец увидел, как Грэнни покачал головой. – Значит, едете к кому-то в гости? Гм. Могли тогда попросить, чтобы они выслали вам карту или подробно объяснили, как доехать до них.

– Они меня не ждут.

– Вот как… – продавец шмыгнул носом и машинально попятился.

Незнакомец начинал пугать его. Особенно незажившие шрамы. Кто мог учинить с этим здоровяком такое? Продавец попытался представить, каким сильным должен быть человек, чтобы одолеть незнакомца. «А если это сумасшедший?» Он задержал дыхание. Джон расплатился за карту и ушел, но взгляд продавца еще долго преследовал его в дороге. «Так смотрят либо безумцы, либо на безумцев», – думал он, но к какому-то определенному выводу не пришел.

Ближе к вечеру ему пришлось остановиться на ночь – нужен был сон и нужен был отдых для машины. Он поужинал в кафе дешевого отеля и хотел остаться на ночь в машине, но узнав, насколько низкие там цены за номер, решил, что ночь в кровати будет лучше, чем ночь на переднем сиденье «Шевроле».

Он заснул почти сразу, не обращая внимания на грязь и крики соседей за стенами. Ему ничего не снилось – так он думал, паря в пустоте и мраке. Думал до тех пор, пока не увидел дверь. На мгновение ему показалось, что он уже добрался до Милвилла, отыскал Бадди Хоскинса и теперь стоит у дома, где тот прячется. Но мгновение прошло. К тому же он не мог дотянуться до дверной ручки, чтобы проверить это предположение. И тело – его тело, оно было каким-то странным, чужим, слабым. Это не нравилось Джону, заставляло его нервничать – за долгие годы взрослой жизни он забыл, что такое слабость. Забыл и сейчас не собирался вспоминать. Он хотел проснуться, хотел избавиться от этого ненавистного чувства, но не мог. Пустота вокруг подчиняла его разум, а темнота сковывала тело. Оставалось ждать, когда начнется утро.

Джон проснулся в поту и долго лежал, глядя в потолок, не в силах прийти в себя. «Все из-за того, что меня очень сильно ударили по голове», – удалось ему убедить себя.

Он вышел на улицу, в жару, под солнце. День только начинался. Впереди был долгий путь. Но внутри осталась часть чудовищного сна. Иногда, отвлекаясь от дороги, Джон спрашивал себя, когда пройдет это мерзкое чувство опустошенности – словно кто-то забрал у него что-то из жизни, но ничего не дал взамен. И еще темнота! Иногда Джону начинало казаться, что она преследует его, крадется по пятам за машиной, прячется на заднем сиденье, стучится в багажнике, прося, чтобы ее выпустили.

«Всему виной то желтое зелье! – пришел к выводу Грэнни. – Оно сводит меня с ума. Я вдыхал его запах, оно, возможно, попало мне в кровь…» Со временем он начал думать, что Бадди, возможно, что-то вколол ему, надеясь, что он не сможет ничего вспомнить утром. Еще один наркотик, который пульсирует в его венах, отравляет его мозг. Идея с наркотиком пришлась ему по душе. Она могла объяснить страх и слабость.

«Интересно, скольким еще людям Хоскинс делал инъекции подобным образом?» – появился в голове новый вопрос. Это усилило злость и заставило прибавить скорость. «Скоро. Очень скоро жажда мести будет утолена», – тешил себя мыслью Грэнни, а «Шевроле» кашляло и грелось все сильнее и сильнее. «Потерять машину я не могу», – решил Джон, сворачивая к обочине.

Он дал двигателю остыть и только потом продолжил путь, но уже более осторожно. «Ничего, если Бадди в Милвилле, то никуда ему уже не деться», – думал Грэнни, понимая, что куда более страшным будет, если Бадди в городе не окажется. Где тогда ему искать его? Возвращаться назад? Нет, он уже не сможет. Но куда ехать? Слепо колесить по стране, надеясь на чудо? Подобных тревожных мыслей становилось все больше и больше. Пока Милвилл был далеко, Грэнни удавалось их как-то контролировать, но потом они начали сводить его с ума.

Тревога, опустошенность, темнота, пришедшая из снов – слишком много для молчаливого гиганта, которому в школе все пророчили звездную карьеру форварда в хоккее или защитника-костолома в футболе, но он предпочел стать просто рабочим. Хотя и об этом он обычно не думал. Так, иногда в баре с друзьями за парой бутылок пива, обсуждая какую-нибудь игру – вот там да, Джон находил слова, чтобы высказать многое, но в остальном – жизнь шла своим чередом. Он вспоминал, думал, размышлял в дороге, чего обычно никогда не делал. Странно, но одиночество – это падальщик, который бродит всегда рядом и ждет, когда человек останется один. Вот тогда оно и приходит, заставляя обдумать многое, вспомнить многих.

Джон пытался убедить себя, что виной всему жара, сотрясение головного мозга, воспалившиеся от пота раны на лице, долгая дорога – да что угодно, только не он сам. Он не может вспоминать все это. Он никогда этого не делал – никогда не копался в своей жизни, так почему нужно заниматься этим теперь?

«Может быть, потому что я собираюсь убить человека?» – приходил откуда-то из глубины далекий, словно первый дождь за многие месяцы, вопрос. Он приносил смятение и головную боль. И он не собирался стихать – этот вопрос. Он лил и лил, орошая высушенную солнцем землю. Джон даже был вынужден сделать лишнюю остановку, выбрав самый дешевый мотель, чтобы напиться в местном баре.

Он проснулся утром с тяжелым похмельем и долго не мог понять, где находится. Казалось, что стоит закрыть глаза – и раздастся голос жены или дочери, зовущий его завтракать. Но голоса не было. Лишь пустота и головная боль. Джон поднялся с кровати, выпил пару таблеток аспирина и еще раз изучил карту Невады, пытаясь вычислить, когда приедет в Милвилл. Еще день назад он не сомневаясь сказал бы, что нет разницы когда, главное – найти Хоскинса, но сейчас все изменилось. Он сам изменился. Эта ночь во снах, пустота – все было таким осязаемым. Грэнни пытался убедить себя, что в его намерении нет ничего плохого, что он спасет этим десятки, а может, и сотни жизней, но часть сомнений всегда оставалась, чтобы неизбежно вернуться.

Джон заставил себя поесть, завести «Шевроле» и отправиться дальше. «А что будет, когда я загляну Хоскинсу в глаза?» – снова пришел откуда-то из глубины сознания вопрос. Грэнни тряхнул головой.

– Его вообще может там и не быть, – проворчал он недовольно и прибавил скорость, желая доказать себе, что он все еще хочет добраться до Милвилла.

Страхи и желания сталкивались в его голове, уничтожая друг друга. Он буквально чувствовал, как на их месте остается пустота: густая, липкая.