Дети победителей

Кейтелле попытался было сказать что-то ободряющее, но не успел – малыш нырнул обратно в лес.

========== Интерлюдия 8. Акт о смерти ==========

– Что у тебя в руках? Дай посмотреть.

– Ничего особенного.

– Дай сюда, сказал! Что за ерунда?

– Выписка из некролога.

– Не могу прочитать…

– Конечно, не можешь! Тут написано… вот тут: «Черепно-мозговая травма».

– Черепно-мозговая? У кого? Кто это?

– И кстати, мы нашли третий лист письма.

========== Глава 8. ХИМИЛЛА. За два месяца до: ==========

Много раз Кейтелле возвращался к мысли, что война продолжается. И нет никаких заживающих ран, только гремит на горизонте битва, из которой они вышли победителями лишь по чьим-то заверениям.

У двери на второй этаж он остановился, уткнувшись взглядом в темное, почти зеркальное стекло. С каждым днем отражающие поверхности напрягали все больше. На потертой, испещренной трещинами поверхности, давно потерявшей чистоту, застыло тусклое отражение. Примерно таким себя Кейтелле и чувствовал.

Пальцы никак не могли нащупать холодную металлическую ручку. Кейтелле внимательно следил за отражением и ожидал, когда мутный силуэт в свете тусклого фонаря, перестанет принадлежать ему. Прошла минута, прежде чем Кеталиниро понял - не хватает воли оторвать взгляд и шагнуть в темноту коридора.

– Почему вы не приходили на прошлой неделе? – спросил Архарон.

Он сжался на подоконнике, обхватив себя руками. Тирау лежал плашмя, уткнувшись лицом в подушку, так что даже возникали сомнения – жив ли он.

– Ходил на почту, – Кейтелле скинул верхнюю одежду прямо на стул. – Пришло уведомление о персональном письме. А на месте мне сказали, что оно только отправлено. Не представляю, что за логика у них!

Архарон смотрел на него необыкновенно напряженным взглядом - то ли ожидал продолжения, то ли чего-то еще. Сосредоточиться казалось невозможным - поиски “криминальной единицы” забрали последние силы Кеталиниро. Ветеран все чаще оглядывался, когда шел на работу, и предчувствовал дурное. Вчера на углу блока перед его носом возник некто “связной”. Он коротко сообщил дату встречи с Хассаном, после чего тут же испарился в неизвестном направлении.

Близость этой даты невообразимо пугала. Через несколько дней ему придется говорить с самим Хассанидом. Только одно поддерживало Кейтелле - он не бездействовал.

Он не бездействовал.

Но оглядываться приходилось все чаще. Даже Айномеринхен замечал излишнюю нервозность коллеги. Кейтелле поймал на себе настойчивый взгляд Архарона и с удивлением вспомнил, что говорили они, оказывается, о письме.

– Обещали, что уже к двадцатым числам дойдет. Так что я на следующей неделе снова туда пойду, – Кейтелле на правах постоянного гостя сам полез за стаканами.

– От кого?

– Что?

– Письмо.

Кейтелле застыл с посудой в руке.

– Оно идет откуда-то из Сутори. Фамилия отправителя мне незнакома.

Кто бы знал, как ему безразлично это письмо! Еще полгода назад один только намек на заграничную весточку привел бы его в полную боевую готовность. Что и кому могло потребоваться от добропорядочного гражданина Вельдри? Теперь он не мог сосредоточиться на жалком куске бумаги из далекой страны. Страны, которой бы лучше не было в его жизни.

“Быть может, - подумал он, - на фоне этого письма все мои приключения - детские игры”.

Взгляд его остановился на ярком пятне. Цветы в этот раз меньше напоминали веник. Они стояли в надтреснутом стакане и смотрели на Кейтелле ядовито-рыжими глазами. Казалось, чем ближе к зиме, тем свежее букеты. Илия – поздний цветок, вспомнил Кеталиниро, но не растет в наших краях. К сожалению, кроме цветов он вспомнил и двух малышей в тяжелых шубах и с винтовками через плечо.

“Не иначе как из салона”.

Кейтелле решил, что если наведаться в этот салон, то можно вычислить дарителя.

– Ниорионин обижается, что вы не заходите, - сказал Архарон. Ему все время приходилось выуживать собеседника из глубин мыслей. На этот раз он перестарался. Кейтелле воззрился на него излишне напряженно.

– Ниорионин, прости, что?
– протянул гость.

– Чему вы удивляетесь? Он неплохой человек, просто немного резковат.

– Я бы сказал иначе.

– Психован?

От точного попадания в термин Кейтелле расхохотался.

– Что с вами?

– Ну надо же! Я умудрился задолжать всем психам в округе! Подумать только!

Тирау, громко фыркнув, поднялся и вышел из комнаты с брезгливым выражением на лице.

– Кому-то еще?
– спросил Архарон.

– Рамфоринху, - на глазах от хохота выступили слезы.
– Не важно, еще один шизофреник лечится у нас по части сердца.

– А разве им не мозг надо лечить?
– резонно уточнил Архарон.

– Шизофреникам?
– Кеталиниро успокоился.
– Сердце-то у них тоже имеется. Садись, я все приготовил.

Архарон стек с подоконника, но так и не разогнулся, прижимая руку к животу. Он тяжело зацепился за стол, Кейтелле успел заметить на халате крохотное пятно крови, словно след от осколка.

– Архарон, что это?

Тот брезгливо отмахнулся, когти вцепились в стакан.

– Нормально все. В Локри и не такое видали.

Кейтелле изумленно моргнул. До него медленно доходило, за что Архарона определили в Аутерс.

В кабинете что-то изменилось. Кейтелле бегло осмотрел голые стены, голые столы и чрезвычайно одетого Ниорионина. По его виду сложно было сказать, что он скучал, зато можно было поклясться, что сильно замерз, о чем свидетельствовало аж три крутки поверх рабочего халата с ватной подкладкой. Из-под мехового козырька шмыгал покрасневший нос.

Стоило посочувствовать, но Кейтелле только поморщился - сил на душевные движения не находилось.

Ниорионин вместо громких приветствий по-деловому кивнул и опустил голову - в руках поблескивал все тот же черный пластиковый кубик.

– Мне сказали, вы обижены, - начал Кейтелле издали.

– Кто сказал?

– Архарон.

Врач глухо рассмеялся.

– Соврал. А может, нет, я уже не помню, - неаккуратным жестом он пригласил присесть. – Так или иначе, сейчас я обижен на него. Архарон - трепло редкостное.