Дети победителей

Лицо Менхена вытянулось.

– Опять?!

– …иногда я говорю с Химиролаником. Он приходит в зеркалах, - сказал Кейтелле.

– Я знаю одного психиатра… Никто ничего не узнает.

– Годы текут, я меняюсь, а Химилла остается таким же… Ему бы было сейчас…

– Кейтелле, заткнись, - сказал Менхен. Кромм тоже почувствовал неладное - он затаился в комнате и больше не спешил хвастаться игрушками.

– Он почти не участвует в беседах, чаще слушает мой монолог и наблюдает своими мертвенно-прозрачными глазами. Но для меня это все равно беседа.

Если бы Кейтелле поднял бы сейчас глаза - если бы у него были силы смотреть - то заметил бы, что Айномеринхен растерян до самой крайней крайности. А значит, вместо того, чтобы положить вовремя руку на плечо, он будет затравленно смотреть, пока Кейтелле не унесет окончательно во внутреннем монологе.

В шизофренический транс намного проще впасть, когда есть зритель. Менхен знал это, но оцепенение оказалось заразным, и вот уже бывший врач лишен воли вмешаться в картину на кухне.

– Помог ли я тебе хоть чем-нибудь, мой милый друг?

Айномеринхен вздрогнул, но вовремя понял, что обращаются к тому, кого в комнате быть не может.

– Тебя так просто было спасти! Так просто…

Судя по расчесыванию локтя, Тирау шел из процедурного кабинета, вытерпев положенную капельницу. Лицо заключенного свидетельствовало о страданиях и недобром расположении духа. Направлялся он в комнату, из которой как раз выходил Кейтелле - так они и встретились. Преимущественно глазами - вид Тирау сбивал любое желание начать беседу.

Кеталиниро внезапно понял, что счастлив, поскольку здесь и сейчас в силах чуть-чуть исправить упадническое настроение этого несчастного подопытного кролика.

– Я нашел его, - сказал Кейтелле, проходя мимо. Он ожидал, что Тирау остановится и уточнит, кого именно Кейтелле нашел. Но вместо этого он просто остановился. Вернее, замер, словно его выключили.

Кеталиниро обернулся - убедиться, что тот не растворился в воздухе. В эту же секунду цепкие руки сграбастали его за воротник. Затылок приложился об стену. В глазах поплыло, но больше от неожиданности, чем от боли. Перед Кейтелле возникло искаженное злобой лицо Тирау.

– Что тебе там колют?
– сказал Кеталиниро и тут же пожалел, получив под дых.

Дыхание перехватило, от боли согнуло пополам. Заскрипела дверь - кажется, кто-то из местных обитателей выглянул на шум. Кейтелле очень надеялся, что этому кому-то хватит смелости и благоразумия оттащить взбешенного Тирау от министерского посетителя.

– Вы же сюда не по делу!
– Тирау снова прижал голову Кейтелле к стене. Говорил он очень тихо, но от этого становилось только страшнее.
– У вас нет никакого задания!

Кажется, нечто подобное ветеран уже слышал в стенах Аутерса. Но в этот раз нападки казались необоснованными.

– Потрепаться! Из прихоти!

Кейтелле попытался глянуть вглубь коридора - не услышал ли кто из зрителей лишнего, но Тирау дернул воротник на себя. Гневный шепот обжег ухо:

– Из-за вашего внимания к Архарону начальники в штаны напустили! Министерство следит за проектом “Партена”, они сказали! Нужно переводить проект на приоритетный уровень, они сказали!

– Что… что это значит?

Дыхание вновь сбилось – Кейтелле и сам начал догадываться, что.

– Это вам выдержка из разговора в манипуляционной, который я имел честь слышать. Вот только что!
– сказал Тирау. Отпускать воротник он не собирался.

– Что значит “приоритет”? Архароном займутся вплотную?

– Правильно понимаете. Еще три провала - и Архарона спишут. Спишут, слышите?
– он встряхнул Кейтелле.

– Его лечащий врач этого не допустит… ему хватит наглости…

Тирау скрипуче засмеялся.

– Смылся ваш Нионни! Даже записки не оставил, вы не слышали? Две недели как ищут, - горького злорадства в его словах было столько, что можно было подавиться насмерть.
– Но на него плевать. А вот вы… вы навлекли на Архарона гибель. Гибель, знаете такое слово?

Он наконец выпустил воротник, в нескольких местах проколотый когтями.

– Архарона может спасти только чудо, - спокойнее добавил Тирау, одергивая на Кейтелле одежду и застегивая пуговицы.
– Наши криворукие халатоносцы на него не способны.

========== Глава 9. МЕНХЕН. Зима 2237-го: ==========

Еще пару лет назад Сельманта шла отлаженным механизмом.

Что они хотели? Для солдат Альянса ответ был понятен и прост, хотя версии существовали разные: загрести под себя континент, захватить основной ресурс. Даже уничтожить «темные расы».

Кейтелле где-то слышал, что до начала войны в Локри несколько лет царил страшный неурожай. Слышал, что они вознамерились захватить весь мир. Слышал, что они все больны и потому буйствуют.

Белые воины Сельманты с красными глазами. Они напоминали лабораторных крыс, за что и получили соответствующее название, призванное и намекнуть, и оскорбить.

Их вторжение начисто изменило жизнь континента. Как заметил Кейтелле, они послужили катализатором для одиночества, которое и без того ощущалось им с детства.

Сейчас обстановка в мире менялась заново. Все говорили: крестьяне снова уйдут в общины, горожане в города - на фабрики, врачи - в больницы, а учителя, стало быть, – в школы. Но Кейтелле больше не верил в это. В его памяти школа Эргарет стояла среди голой равнины, пустая, с облезлыми стенами и развалившимися партами. Как ни старался, он не мог представить будущую мирную жизнь, словно кто-то лишил его права на спокойное существование.

Возникало ощущение, будто он остановился на одном месте и в одном времени да так и стоит, не шевелясь. А тяжелые водянистые мысли лениво ворочаются в набухшей голове. Вокруг что-то происходило, жили люди, случались события… Риза шла в эпицентр.

Риза шла в Некрополис. Но он уже не понимал, зачем.

– Город древних, - сказал Ноксид, - держится на реставрациях единых. Главнокомандующий не понимает, что это дурное место для засады. Тем более – такой большой засады.

Кейтелле смотрел на Ноксида безразлично и не слушал.