Девочка-лед

Меня веселит его угроза. Локтем давлю ему на глотку. Задыхается скотина.

— Отпусти его, идиот! — Лисицына на пару с Авериным цепляется за мою рубашку.

— Шухер! Там директор! — вопит Соколовский из 10 А.

Приходится оставить друг друга в покое. Иначе снимут с соревнований обоих. Ни мне, ни ему, это не нужно.

— Дань, с тобой все нормально? — слышу за спиной обеспокоенный голос той, из-за которой все и началось.

В пятницу из больницы ее один забирает, а в школе за руку второй держит. Ну точно шалава…

— О, Беркут, салют, что там опять у вас случилось? — хлопая меня по плечу в приветственном жесте, интересуется Камиль.

— Князев по щам получил разок, — довольно ухмыляюсь я, вспоминая его рассеченную губу.

Как минимум жаркие поцелуи с ней — ему не светят…

*********

В обеденный перерыв мы с Юнусовым идем в кафетерий. По привычке занимаем стол у большого окна и обедаем. Рядом верещит Грановская. О чем? Я, честно говоря, почти не слушаю. Информации из уст Вероники всегда слишком много. Вопрос в том: полезной ли?

К счастью, она убегает. На ногти опаздывает. Крюгер.

Отставляю пустую тарелку, замечаю движение справа. И челюсти непроизвольно сжимаются. Камиль вскидывает равнодушный взгляд на подошедших к нашему столу ребят.

— Привет, — здоровается Абрамов.

Первым значит решил нарушить обет молчания.

Я не отвечаю.

— Мы присядем? Есть разговор, — продолжает он, как ни в чем не бывало.

Отодвигает стул. Пилюгин и Бондаренко усаживаются рядом с ним.

— Поговорили уже. Тебе идет, кстати. Прямо хоть завтра в Голливуд, — злорадствую, намекая на его новую улыбку.

— Слушай, Рома, ты реально дружбу похерить готов из-за шкуры? — злится он.

— А ты реально не осознаешь, что это тянет на статью? — склоняюсь я к нему.

— Повеселить тебя хотели, только и всего, — швыряет телефон.

— Ты дебил? — спрашиваю вкрадчиво. — Или меня за идиота держишь?

— Чего ты вскипятился? Она бы ниче никому не рассказала.

Сука, как же хочется вмазать ему еще раз. Потому что так и не догнал.

— Абрамов, я повторюсь. Это был МОЙ дом, и МОЯ вечеринка.

— Раньше ты не возражал, — прищуривается он.

— Раньше это были левые телки, которые за бабло тебе продавались. А Лисицыну ты на кой икс туда притащил? Украл, в подвал кинул, раздел, пушкой угрожал. Совсем конченый? — говорю ему так, чтобы нас не услышали «бэшки», болтающие за соседним столом.

Камиль, который не был в курсе подробностей, отрывает взгляд от смартфона и ошарашено смотрит на друзей. Вот уж кто действительно оказался единственным адекватным в этой компании.

— Ой да ладно тебе, Беркут, ничего смертельного не произошло, — заявляет Абрамов. — Так, немного постебались.

— Угу, — поддакивает Бондаренко.

Ловит мой испепеляющий взгляд и опускает зеньки в пол. Клоун.

— Ты ж ее терпеть не мог. Или что-то поменялось? — наигранно обеспокоенно интересуется Абрамов, скручивая салфетку.

— Я тебе еще раз говорю, — через стол хватаю его за рубашку и сверлю взглядом, полным бешенства. — Не надо делать что-либо за моей спиной!

— Я понял и выводы сделал, — поднимая руки, уверяет он и косится по сторонам.

Переживает, видимо, чтобы репутация не пострадала.

— Границы не переходи, Ян!

Резко разжимаю пальцы, встаю и направляюсь к выходу. Черт ее дери эту Лисицыну. Раздраженно смотрю на часы. В четырнадцать сорок, то есть прямо сейчас, у нас с ней долбаная математика, и Циркуль на геометрии предупредила, что явится проверить, занимаемся мы или нет.

Вот надо оно мне?

В общем, в кабинет алгебры я захожу в дурном расположении духа. Хлопаю дверью, и Циркуль роняет от неожиданности свои очки.

— Беркутов, ты в своем уме? — кудахчет возмущенно, пока я направляюсь к парте, за которой, обложившись учебниками, сидит Лисицына. — Я понимаю ваше недовольство, друзья, но давайте без нервотрепки! Одна сидит ноет, уверяя, что справится самостоятельно, а второй — школьное имущество каждую неделю портит.

— Да нормально все с вашей дверью, — отмахиваюсь я.

Циркуль встает и забирает с собой сумку. Сваливает. Замечательно. Все мы знаем, что в это время она идет поедать свои любимые булки.

— Разберите геометрические задачи на доказательство с первой по четвертую, у Лисицыной с этим большая беда. Плакал красный аттестат при таких раскладах, — вещает математичка, Титаником проплывая мимо.

Вышеупомянутая ученица стреляет ей в спину убийственным взглядом.

— Кабинет не громить, друг с другом не драться. Вернусь через сорок пять минут.

Дверь за Циркулем закрывается. Я беру стул и сажусь напротив Лисицыной, склонившейся над задачником.

Читает типа.

Делает вид, будто что-то понимает.

Ну-ну.

Сидим так целых три минуты. Она — уткнувшись носом в учебник, и я — развалившись на стуле. В итоге, мне надоедает эта зудящая тишина. Давит что ли.

— Дай сюда, — выдираю у нее из рук задачник и читаю про себя первое упражнение. — В трапеции ABCD c основаниями AD и BC диагонали пересекаются в точке P. Докажите, что площади треугольников APB и CPD равны.

— Отдай задачник, — требует девчонка.

— Про треугольники, Лисицына, прямо как ты любишь, — не могу не съязвить на эту тему.

— Отдай мне книгу, — снова подает она голос. Злится однозначно. — Я сама решу.

— Это элементарно, но ты не решишь, — качаю головой. — Черти давай трапецию.

Наблюдаю за тем, как она, скрипя зубами, берет линейку и принимается за чертеж. Пользуясь моментом, разглядываю девчонку. На ее лице совсем нет косметики. Густые русые брови вразлет. Длинные, пушистые ресницы, чуть курносый нос. Бледная кожа, на фоне которой пухлые губы, которые она всегда неосознанно кусает от напряжения, кажутся еще более красными.

Лиса вдруг поднимает глаза и тут же начинает заливаться краской. Потому что поймала меня на подглядывании.

Умора! Но меня всегда забавляло то, с какой скоростью розовеют ее щеки.

— Меня раздражает твой взгляд, — заявляет вдруг она.

— А меня раздражаешь ты, — прилетает ей от меня в ответ.

— Ничего нового.

— Начертила?

— Начертила, — откидывается на спинку стула и рассматривает рисунок.

— Ну и? Твои предположения, почему площади этих треугольников равны?