Девочка. Книга третья

— Здесь красиво.

Макс промолчал, проигнорировав красоту видов, и я, обернувшись в его сторону, отметила, что он уже переключился в рабочий режим. Скинув пиджак, он сел за большой стеклянный стол, на котором было установлено несколько мониторов, и спокойно произнес:

— Я поработаю немного, ты можешь пока отдохнуть, — и он указал подбородком на мягкую белую мебель.

— Хорошо, — кивнула я и, опустившись на диван, сбросила высокие каблуки.

Пока Макс что-то сосредоточенно печатал, я рассматривала его кабинет. Собственно, здесь все было подчинено минимализму и удобству.

Рабочий прозрачный стол с двумя мониторами, белая кожаная мебель и огромный плоский экран на стене.

Пожалуй, из этого стиля выбивалась лишь большая картина, вернее постер. На нем была изображена спираль галактики — а внизу высвечивалась надпись "Будущее".

Его кабинет напоминал рубку космического корабля на фоне ночного мегаполиса внизу и галактики в боковом "иллюминаторе".

Я улыбнулась и перевела взгляд на Макса. Я уже наблюдала эту картину — Хакер за работой. Правда, сейчас, видя его лицо, его взгляд, направленный на монитор, я затаила дыхание. В его глазах была сосредоточена целая вселенная, которую он сам без чьей-либо помощи создал и теперь взращивал — увеличивал ее потенциал, расширял ее границы. Простому человеческому глазу эта вселенная показалась бы беспорядочным скоплением мириадов звезд, но это было не так — все в этом мире Макса было просчитано, каждая планета была на своем месте и подчинена фрактальной геометрии с ее теорией хаоса. И в этот момент, когда в глазах Макса отображался созданный им мир, он был прекрасен. Не только как Личность, но и как Мужчина, который нашел свой Путь.

Внезапно он поднял глаза и посмотрел на меня.

— Что? — тихо поинтересовался он.

— Мне нравится наблюдать, как ты работаешь.

— Я рад, — машинально произнес он, все еще находясь в своем мире, и добавил: — Через пять минут закончу.

И вновь запорхал пальцами по клавиатуре, вероятно, просчитывая и создавая новую звезду. Чтобы ему не мешать, я вновь перевела взгляд на постер, пытаясь найти там себя.

— Готово, — услышала я его тихий голос и посмотрела на него.

Он все еще сидел перед мониторами, погруженный в свой мир, и я поняла, что это было сказано по привычке.

Сейчас, рассматривая его, я поймала себя на совершенно неожиданной для меня мысли — мне хотелось подойти и прикоснуться к нему, прикоснуться к вселенной в его голове, которая манила и завораживала своей глубиной, своей идеальной геометрией рисунка и цвета.

Макс наконец оторвал взгляд от монитора и посмотрел на меня.

Я улыбнулась и медленной поступью пошла к нему навстречу. Он молчал и лишь цепко смотрел на меня. И это наше молчание было правильным.

Я приблизилась к нему и, встав рядом с его креслом, протянула руку к его голове.

Он не отклонился, только продолжал внимательно меня изучать, а я прикоснулась к его волосам. Чувствуя ладонью его густые пряди, я прошлась от виска к затылку и улыбнулась — мне понравилось это ощущение моих пальцев в его волосах. Макс не закрыл от меня свой космос — он давал мне возможность исследовать свою фрактальную вселенную, и я чувствовала её символы на кончиках пальцев. Для меня она была сродни непонятному языку, но мне нравилось это погружение в цифровую энергетику Макса. Она была теплой, обволакивающей, как туманность Андромеды. Я вспомнила, что уже ощущала нечто подобное, когда сидела в его кресле, на базе.

Макс закрыл глаза и позволял мне гладить свою голову, а я, чувствуя себя исследователем неизведанного для меня космоса, протянула вторую руку и прикоснулась к его гладковыбритой скуле. Она была теплой и приятной на ощупь. Чувствуя на кончиках пальцев его кожу, я вновь осознала простую истину — только от меня зависело, хочу ли я стать звездой в его вселенной, и мне почему-то казалось, что если я скажу "да", я стану самой яркой и желанной звездой. Я буду выделяться на его небе ослепительным светом и это чувство нужности и избранности было неимоверным — сродни полету в его космосе.

Он открыл глаза и посмотрел на меня. Все произошло внезапно — как столкновение спутника с астероидом. Резко встав, он притянул меня за талию и, приподняв от пола, снес к стене.

Сжимая меня в объятиях, он целовал меня напористо и нежно одновременно. Его язык выписывал на моих губах, а затем и на шее, очередной геометрический рисунок, и мое тело откликалось на его ласки.

— Поехали ко мне, — он целовал мою шею, и я чувствовала, как я все больше и больше тону в его энергетике, в его запахе. Впервые в жизни я чувствовала мужскую нежность, и это стало для меня еще одним откровением. Его прикосновения — нежные и в то же самое время настойчивые, опьяняли. Его пальцы ласкали мою спину и волосы, и по моему телу шли теплые волны возбуждения. Они были не такими резкими, без жестких всплесков, но мягкими, ласкающими и не менее глубокими. Сердце стучало, как бешеное, голова кружилась, будто я попала под гипноз очередного совершенного фрактала, но я зажмурилась и, набрав в грудь воздуха, выпалила:

— Нет, Макс, остановись.

— Почему? — он продолжал напирать, все сильнее прижимая меня к стене, и я почувствовала бедром его возбуждение.

— Потому что если я поеду к тебе, то приму решение остаться в Лондоне.

— Звучит, как комплимент, — в его голосе почувствовались довольные нотки, и он ещё выше приподнял меня и ещё сильнее стиснул.

— Это неправильно, Макс, — уперлась я предплечьями в его грудь.

— Не понимаю твоей логики, — выдохнул Макс и резко остановился. Он цепко смотрел на меня. — Я хочу с тобой отношений. Я не обижу тебя.

— Знаю, что ты не обидишь меня.

— Поясни, что неправильно.

— Я влюблена в Лондон. Очарована тобой в Лондоне. И поверь, сейчас я хочу согласиться, сказать "Да, я останусь с тобой в Лондоне". Но первый раз в жизни мне позволено сделать выбор. И я очень боюсь ошибиться — сделать и тебе, и себе больно.

— Что тебе мешает? — в его глазах было непонимание. Для него все было просто, в отличие от меня.

— Сейчас я на эмоциях. Они меня опьяняют. Принимать решение всей своей жизни в таком состоянии будет неправильно. Не ломай, пожалуйста все то, что ты создал для меня в этой поездке. Я уверена, если ты и Лондон по-настоящему МОИ, это очарование не пройдет и в Сиэтле. Оно, наоборот, только усилится.

Макс молчал. Я понимала, что он хотел услышать совсем другой ответ. Я чувствовала, что он не хотел меня отпускать — его мышцы окаменели, а лицо стало неподвижным. Мне было больно дышать в его тисках, но я терпела, желая увидеть, как он поступит.

Прошла минута, прежде чем он ослабил хватку и, аккуратно поставив меня на пол, спокойно произнес:

— Понял. Ты должна принять решение в Сиэтле.

— Да.

— Сколько времени тебе нужно?

— Дай мне месяц.

— Хорошо.

* * *

Мне не спалось. Как только я закрывала глаза, моя память возвращала меня в объятия Макса, погружая меня в поцелуи и ласки, отчего меня бросало то в дрожь, то в жар. Чтобы успокоиться, я встала с постели и подошла к открытому окну. Наблюдая за вечерними огнями набережной, в которых поблескивали волны Темзы, я мысленно перенеслась в "Альбион".

"Тебе подходит это место", — слышала я тихий голос Макса и, прислонившись горячим лбом к прохладному окну, закрыла глаза. Каково бы это было — просыпаться рядом с Максом, чувствовать его губы, потом готовить ему завтрак и, стоя на балконе с чашкой горячего ароматного кофе в руках, ощущать его объятия и наблюдать за неторопливым течением Темзы? Я задумалась над этим вопросом, хотя ответ уже знала наверняка — это было бы удивительно. Сегодня я целенаправленно удержала Макса на расстоянии, желая лишь проверить свои чувства. Будет ли это также прекрасно через месяц, когда я перестану ощущать магию Лондона и завораживающую цифровую вселенную Макса?