Девочка. Книга третья

Дни проносились друг за другом, словно карусель. Каждое утро я открывала глаза и прислушивалась к своим ощущением, опасаясь, что сегодня очарование моей поездки в Лондон угаснет, а та нить, которая пролегла между мной и Максом, станет тоньше, превратится в паутинку и порвется.

Но этого не происходило, и каждый раз, чувствуя эту еще зыбкую, но ощутимую связь с Максом и Лондоном, я улыбалась.

Я начала ловить себя на мысли, что скучаю по Максу. Скучаю по нашим разговорам и прогулкам — у меня появились первые общие с ним воспоминания, и мне нравилось по вечерам, когда я ложилась спать, мысленно пролистывать мой новый фотоальбом.

Но еще я скучала по его взгляду и прикосновениям, которые говорили мне о его чувствах ко мне, говорили, что я и моя любовь будут нужны ему, а это значило, что мой фотоальбом впоследствии мог стать нашим, общим.

Каждый день я ходила на работу, выполняла служебные обязанности, ела, пила, ложилась спать, не замечая ничего вокруг, потому что все мои мысли были направлены на одно — я прислушивалась к себе и к своим ощущениям.

— Кэтрин такая ворчливая стала, — произнесла Молли, пока я просматривала очередную светскую хронику.

— Может быть, у нее с Дженной что-то не ладится? — машинально предположила я.

— Ой, я забыла тебе рассказать, — и у Молли блеснули глаза перед очередной сплетней: — После приезда из Италии они больше не встречаются.

В первую минуту я удивилась, вспомнив, как начальница мне расхвалила поездку, и как та понравилось Дженне. "Кэтрин не обязана передо мной отчитываться о своих личных отношениях", — пожала я плечами.

— Может быть, поэтому Кэтрин и ворчит, — поддержала я беседу, но скорее для проформы — меня ждала масса дел, которые мне поручила Кэтрин, и я после приезда из Лондона чувствовала себя Золушкой, которой нужно было до полуночи рассортировать зерна.

— А ты знаешь, что наша Викки… — продолжала щебетать Молли очередную сплетню.

Я кивала, делая вид, что слушаю, и продолжая прокручивать очередную светскую ленту для составления нашей ежемесячной информационной рассылки, когда мой взгляд совершенно неожиданно натолкнулся на два знакомых лица.

В первую секунду я застыла и даже затаила дыхание, но взгляда от монитора не отвела и вкладку не закрыла, продолжая рассматривать фото Ричарда и Марты. Казалось, они совсем не изменились с того первого совместного фото, которое я увидела больше года назад. Они словно застыли в янтаре времени и пространства — Барретт был все также спокоен и молчалив, а Марта все также мило улыбалась, стоя немного позади. Рассматривая фотографию, я поймала себя на новой мысли — насколько правильно я поступила, что решила не стоять на месте в отношениях, что решила закрыть дверь в прошлое и посмотреть вперед. Если бы я отказалась от поездки, если бы энергетика Макса меня оттолкнула, то сейчас в этом кресле сидела бы совсем другая Лилит Ева Харт. Она бы продолжала сопротивляться воспоминаниям, с грустью бы смотрела на уже крепкие проверенные временем отношения Ричарда и Марты и в глубине души вздыхала, вспоминая самые яркие страницы из своего прошлого. Не будь Макса, не будь моего нового фотоальбома, я бы тоже сейчас была застывшей в янтаре времени, я бы осталась в прошлом, вместе с ними.

Как только я осознала эту простую истину, на смену ей пришла другая — я перестала реагировать на их совместные фотографии болезненно. Я будто отошла в сторону и смотрела сейчас на них со стороны — создавалось ощущение, что уже совсем другая я, измененная, смотрела на них из своего будущего.

— Ты чему улыбаешься? — услышала я вопрос Молли и подняла глаза на нее.

— Я улыбалась? — удивилась я.

— Ну да… Я тебе говорю, что Ларри меня не замечает, а ты улыбаешься.

— Прости ради Бога. Я просто нашла нужную мне информацию с мероприятия и обрадовалась, — оправдалась я и, сосредоточившись, включилась в разговор: — Неужели Ларри не заметил твоей новой стрижки?

— Ну ты представляешь!

— Нет, не могу этого представить. Ларри всегда был к тебе неравнодушен.

Она недовольна пожала плечами и спросила:

— Ну а у тебя как дела с этим твоим Максом? Ты так ничего толком и не рассказала.

— Я тебе уже говорила, — монотонно произнесла я. — Макс, как друг, пригласил меня отдохнуть в Лондоне. Я жила в уютном отеле. Исходила все достопримечательности. Мне все понравилось.

— И всё? — в глазах Молли читалось любопытство, но я не планировала что-либо ей рассказывать. Больше всего на свете я не любила сплетен.

— И всё, — пожала я плечами. — Съездила в отпуск и вернулась домой.

Понимая, что больше я ей ничего не скажу, Молли поджала губы, а я, чтобы уйти от темы Лондона спросила:

— Лучше расскажи, как ты съездила с Кэтрин в Лос-Анджелес.

— Поездка прошла ве-ли-ко-ле-пно!

И Молли погрузилась в свою стихию — она с упоением начала мне рассказывать о том, как она с Кэтрин ездила домой к Гарри Чейзу, который проживал в Малибу со своей семьей, и какие вечеринки они успели посетить.

Вечером перед сном я работала в постели на лэптопе, но мои мысли были далеко — я вновь возвращалась к фотографии Барретта и Марты, и мне нравилась моя новая реакция на них. Я настолько боялась ошибиться, что даже затаила дыхание. Но открыв их фото с очередной вечеринки, я вновь поймала себя на мысли, что смотрю на них будто со стороны, не включенная в их биополе, а это значило — мое сердце отпустило Ричарда. Я завершила работу, встала с постели и подошла к столу, чтобы оставить там лэптоп, а мой взгляд скользнул по стене, вернее, он зацепился за угол картины, задвинутой письменным столом. Я прошлась рукой по подрамнику, накрытому простынёй, и задумалась. Нет, открывать картину я не планировала, в этом не было нужды — я не хотела смотреть на себя прошлую. Но сейчас, когда я ощутила ладонью деревянную основу холста, мне в голову пришла одна идея, которая тоже могла помочь мне пройти очередной экзамен на тему "я и мое будущее".

Я выключила ночник на тумбочке и, закрыв глаза, погрузилась в спокойный сон.

Первое, что я сделала утром — взяла свой сотовый и, найдя в каталоге заветное имя, нажала на звонок.

— Цветочек, как же ты вовремя! — услышала я радостный голос Криса и улыбнулась.

— Кажется, я всегда вовремя звоню, — улыбнулась я и добавила: — Я тоже очень по тебе соскучилась. Как у тебя дела? Как работа?

— Я завален в агентстве по самые тестикулы и мне просто катастрофически нужен отдых! Они меня все достали!

— Ты же радовался, что Ксавье нашел для тебя работу в дизайнерском бюро. Что не так?

— Это какой-то хаос вселенского масштаба, я чувствую, что меня душат рамки и абсолютная безвкусица клиентов. Скажи, что ты позвонила вытащить меня из этой клоаки!

— Если у тебя есть работы, я покажу их Кэтрин! Ты же знаешь, я буду рада тебе помочь.

— Я сейчас мало пишу.

— Печально, — вздохнула я.

— Давай сегодня у меня состыкуемся в мастерской после работы. Я сто лет тебя не видел. Там и поплачем вместе над моей загубленной судьбой художника.

Мастерская Криса ничуть не изменилась с тех пор, когда я была там в последний раз. Крис лукавил, когда сказал, что мало пишет. В его мастерской все так же витал неповторимый дух творчества. То тут, то там стояли картины, но теперь они не прятались лицом к стене, напротив — они показали себя, вернее, демонстрировали мастерство Криса. Картины были и правда настоящими — в них чувствовалась завершенность, в них была душа.

— Ты все-таки пишешь, — улыбнулась я, рассматривая его новые насыщенные работы.