Девушка без Бонда
Шрифт:
Затем она увидела, как француз освободился от купола и с шумом плюхнулся в воду метрах в пятидесяти от нее.
Тяжелые кроссовки тянули ко дну, и Таня без сожаления от них избавилась. Майка и джинсы облепляли тело и тоже мешали, но их снимать она не стала.
Неподалеку из воды вынырнул Жан-Пьер, жадно хватил воздух, заметил Таню и махнул рукой куда-то в сторону от острова.
Садовникова вгляделась в горизонт: к ним на большой скорости приближался белый скоростной катер.
– Что за черт? Почему она? Где – он?
Жиль,
Под недоумевающим, гневным взглядом Жиля Татьяну начала колотить дрожь. Или тому виной насквозь промокшая одежда? Пронизывающий ветер? И весь только что пережитый кошмар?
Они вылезли на палубу скоростного катера. Жиль помогал им выбраться из воды.
Небо стремительно затягивали тучи, ветер усиливался, начинало штормить.
– Я же тебе говорил, – Жан-Пьер обратился к Жилю снова по-французски, слегка кивнув на Таню.
– Что ты говорил?
– Что она возникла не случайно. И тот человек на острове, которого нам пришлось замочить, как-то с нею связан.
– Жиль, Жан-Пьер! – оборвала спутников Мадлен. – Давайте не сейчас…
– А что – сейчас? – осклабился Жиль.
– Сначала мы переоденемся, – продолжила француженка по-английски (и это означало, что ее слова рассчитаны на то, чтобы их поняла и Татьяна тоже). – И напои нас чем-нибудь горячим.
– Идите обе в каюту, – промолвил шкипер Жиль, обращаясь к Мадлен (по-прежнему на языке Дюма). – Там и твои, и ее вещи.
– Надо сматываться отсюда. – Жан-Пьер, вслед за Мадлен перешел на английский. Он тревожно глянул на чернеющую совсем близко громаду острова с белыми зубцами домиков на верху огромной скалы.
– Иди переоденься, – буркнул Жиль. – Я к штурвалу. А ты свари потом кофе.
…На катере каюта оказалась чуть больше, чем на паруснике, но все равно два человека помещались в ней с трудом. Татьяна и Мадлен толкались и задевали друг друга, вытираясь насухо и одеваясь. Таню по-прежнему колотила дрожь, и тогда француженка совершила неожиданное: крепко обняла ее. Сжала в своих объятиях и прошептала в самое ухо:
– Успокойся, все хорошо. Все позади. А теперь – одевайся потеплее.
И она накинула на плечи Тани собственную куртку.
О Садовниковой чуть не впервые в жизни заботился не мужчина, а женщина (мама, разумеется, не в счет). И это оказалось тоже приятно.
Взревели моторы. Катер, подпрыгивая, понесся по волнам. Момент странной нежности со стороны Мадлен миновал. Да и мудрено было обниматься, когда приходилось, чтобы не упасть, цепляться за переборку.
– А где же ваша яхта? – прошептала Таня.
– Не волнуйся, о ней позаботятся, – сухо ответствовала француженка.
На самом деле вопрос про яхту был далеко не главным из сонма тех, что роились в Татьяниной голове.
Как случилось, что французы спасли ее – в самый последний момент? Почему они оказались в верхнем городе во всеоружии – с автоматами и парашютами? Кто они, наконец, эти ее новые друзья? Откуда они ее знают?
Интересоваться можно было многим. Однако интуиция подсказывала Татьяне: даже если она и задаст вопросы своим
спутникам – вряд ли получит исчерпывающие или хотя бы правдивые ответы.И Таня вслед за Мадлен вошла в кают-компанию. Жан-Пьер уже озаботился кофе. На столе дымились четыре кружки.
С капитанского мостика спустился Жиль. Жан-Пьер щедро плеснул и ему, и девушкам в кофе коньяка, да не простого, а «Хеннесси».
– Все здесь, а кто ведет лодку? – с напускной бодростью спросила Татьяна. Ее вопрос повис в воздухе. Жиль не глядел на нее, хмуро отхлебывая кофе-коньячный напиток. И лишь минуту спустя Мадлен сжалилась, пояснила:
– Автопилот. Знаешь такого господина?
Брови Жиля сошлись к переносице. Он хмуро посмотрел на Таню. И ей, под его пронизывающим взглядом, захотелось раствориться. Превратиться в волну. В беспечную чайку. В песчинку.
– Через полтора часа, – сообщил шкипер, адресуясь к Садовниковой, – расчетное время прибытия на остров Милос. Там ты выйдешь.
Внутри у Тани все сжалось. Опять незнакомый остров. На расстоянии всего пары десятков миль от места, где только что произошло убийство. Оказаться там одной? Без документов? Почти без денег?..
Она там погибнет. Ее арестуют. Тане захотелось крикнуть: «Не делайте этого! Пожалуйста! Не бросайте меня!»
Но бесстрастное лицо Жиля не оставляло ей выбора, и Таня лишь пробормотала:
– Ваше право. Только…
Жиль с усмешкой смотрел на нее, и она спокойно закончила:
– Только дайте мне сигарету.
– Курить отправляйся на палубу, – сухо сказал Жиль.
– Сама знаю, – буркнула Таня.
– Постой, я с тобой, – торопливо обратился к ней Жан-Пьер.
– Иди лучше к штурвалу! – приказал ему приятель. – Я хочу вздремнуть.
– Да, кэп! Слушаюсь, кэп! – с ироничной покорностью выкрикнул, выпучив глаза, Жан-Пьер. – Только дозвольте сначала высмолить одну сигаретку в компании мадемуазель!
Жиль саркастично скривил губы.
– Если тебе это так нужно…
Татьяна выбралась по трапу на палубу. Ветер затрепал волосы, еще влажные после прыжка в море.
А Жан-Пьер поспешил следом, протянул ей пачку. Заботливо обняв, прикрыл от потока воздуха, щелкнул пьезозажигалкой.
Таня молча смотрела на море, крепко держась одной рукой за перила трапа. На черной поверхности воды кое-где вспухали мелкие белые гребешки. Она едва сдерживала слезы. Ох, если бы у нее были все богатства мира – она бы рассталась с ними, ни секунды не раздумывая, только бы сейчас оказаться дома. И чтоб родные были рядом… Ведь теперь, после мига откровения в душной квартире Костенко, она узнала, кто она. И где ее дом, и всей душой стремилась туда, в Москву, в тепло очага, под крыло мамы и отчима…
Но… наяву она находилась в неприветливом Эгейском море. И даже объятия Жан-Пьера, который будто бы поддерживал ее, охраняя от качки, не спасали. Тепло его рук скорее вызывало отвращение – Таня не забывала, что он на пару с Мадлен только что убил человека… Да, спас – ее, но и – хладнокровно убил…
Она жадно затянулась, катер качнуло, в лицо полетели брызги. Таня прикрыла сигарету ладонью. По щекам потекла соленая жидкость – и не поймешь, что это, морская вода или слезы… Жан-Пьер участливо произнес: