Девушка в башне

покое.

Константин вернулся в Москву, выглядел так, словно его пытали в аду. Выпирающие

кости бросали тени на его красивое лицо, его золотые волосы спутались и свисали до плеч.

Женщины смотрели без слов. Ребенок умер в их руках, и эти руки дрожали от

беспомощности.

– Это Василиса Петровна, – выдавил Константин. – Она убила своего отца. Теперь –

ребенка своей сестры.

Ольга за ним закрыла глаза. Одна рука придерживала голову мертвого младенца.

– Она говорит с дьяволами, – Константин не сводил с нее взгляда. – Ольга Петровна

была слишком добра, чтобы прогнать врущую сестру. И вот, что вышло.

Ольга молчала.

Вася не отвечала. Как тут защититься? Младенец был неподвижным, сжался, как

лист. В уголке сгусток пара, что мог быть маленьким толстым созданием, тоже плакал.

Священник взглянул на тусклую фигуру банника – она могла поклясться – и

побледнел сильнее.

– Ведьма, – прошептал он. – Ты ответишь за свои деяния.

Вася взяла себя в руки.

– Отвечу, – сказала она Константину. – Но не здесь. Неправильно делать это здесь.

Оля…

– Уйди, Вася, – сказала Ольга. Она не смотрела на нее.

Вася, спотыкаясь от усталости, ослепленная слезами, не возразила, когда Константин

вывел ее из купальни. Он захлопнул дверь за ними, убрав запах крови и звуки горя.

Платье Васи промокло и просвечивало, свисало с плеч. Она ощутила холод улицы и

впилась пятками.

– Дайте хоть одеться, – сказала она священнику. – Или хотите, чтобы я замерзла до

смерти?

Константин резко отпустил ее. Вася знала, что он видел все черты ее тела, ее соски

торчали через платье.

– Что ты со мной сделала? – прошипел он.

– Сделала? – Вася была ошеломлена от печали, голова кружилась от смены жары на

холод. Пот застыл на ее лице, босые ноги царапал деревянный пол. – Ничего.

– Врешь! – рявкнул он. – Врешь. Я был хорошим. Не видел чертей. А теперь…

– Видите их? – Вася была потрясена и горевала, смогла выдавить лишь горечь. Ее

руки были в крови сестры, в ужасной реальности мертвых родов. – Может, вы это с собой

и сделали своими разговорами о чертях. Не думали об этом? Идите и прячьтесь в

монастыре. Никому вы не нужны.

Он был бледен, как она.

– Я хороший человек, – сказал он. – Зачем ты меня прокляла? Зачем не даешь покоя?

– Нет, – сказала Вася. – Зачем мне? Я прибыла в Москву к сестре. Вот, что вышло.

Холодно и бесстыдно она сняла мокрое платье. Если ей выходить в ночь, то она

умирать не согласна.

– Что ты делаешь? – выдохнул он.

Вася схватила сарафан, блузку и плащ, что были брошены в предбаннике.

– Надеваю сухую одежду, – сказала она. – А вы что подумали? Что я буду танцевать

для вас, как крестьянка весной, пока там лежит мертвый ребенок?

Он смотрел, как она одевается, сжимая и разжимая кулаки.

Ей было все равно. Она завязала плащ и выпрямилась.

– Куда вы меня поведете? – спросила она с горькой насмешкой. – Сами не знаете,

наверное.

– Ты ответишь за свои деяния, – выдавил Константин, в голосе смешались гнев и

дикое желание.

– Где? – уточнила она.

– Смеешься? – он призвал старое самообладание, сжал ее руку. – В монастыре. Тебя

накажут. Я обещал, что буду охотиться на ведьм, – он шагнул ближе. – И я не буду

больше видеть чертей, все будет по–прежнему.

Вася не отпрянула, а шагнула к нему, и он этого не ожидал. Священник застыл.

Еще ближе. Вася многого боялась, но не Константина Никоновича.

– Батюшка, – сказала она. – Я бы помогла вам.

Он сжал губы. Она коснулась его потного лица. Он не шевелился. Ее волосы упали

влажно на его ладонь, где она сжимала ее руку.

Вася стояла ровно, хоть его хватка и причиняла боль.

– Как я могу вам помочь? – прошептала она.

– Касьян Лютович обещал мне отмщение, – прошептал Константин, пялясь, – если

я… но не важно. Он мне не нужен. Ты здесь, этого хватит. Иди ко мне. Сделай меня

целым.

Вася посмотрела ему в глаза.

– Это я не могу сделать.

Ее колено точно попало по цели.

Константин не кричал, не упал, хрипя, на пол. Его одежды были слишком плотными.

Но он согнулся, и этого Васе хватило.

Она выбежала в ночь, пересекла тропу и побежала по двору.

23

Камень Севера

Серая, как труп, луна только показалась над башней Ольги. Двор князя Серпухова

был полон криков города снаружи, но Вася знала, что там будет стража. Константин вот–

вот поднимет тревогу. Ей нужно предупредить великого князя.

Вася уже бежала к загону Соловья, а потом вспомнила, что его там нет.

Но раздался стук, копыта хрустели по снегу.

Вася повернулась с облегчением и обняла шею жеребца.

Это был не Соловей. Лошадь была белой, и у нее был всадник.

Морозко слез с кобылицы. Девушка и демон холода смотрели друг на друга в

тусклом свете луны.

– Вася, – сказал он.

Запах купальни пропитал кожу Васи, как и запах крови.

– Потому ты хотел, чтобы я убежала сегодня? – с горечью спросила она. – Чтобы я не

видела, как умрет моя сестра?

Он молчал, что между ними вспыхнул синий, как летнее небо, огонь. Его не питал

хворост, но жар окутал ее дрожащую кожу, отогнав ночь. Она отказывалась благодарить.

– Отвечай! – процедила она, топнув на огонь. Он угас так же быстро, как возник.

– Я знал, что мать или ребенок умрет, – сказал Морозко, отступив. – Я бы пощадил

тебя, да. Но теперь…