Девятый день

Но совсем из ряда вон был смех.

Когда Эд вчера засмеялся в темноте неизвестно над чем, всем стало не по себе, не только Сэму. Но ему – хуже остальных, потому что другие не знали, что Эд никогда не смеялся прежде. Смех – холодный, высокий, безрадостный – заставил Сэма отодвинуться от брата.

«Это не он, его место занял кто-то злой, – подумал Сэм. – Как будто феи подменили».

Немедленно отругал себя: что за детский сад? Какие феи? Это Эд, и он все время был на глазах, никто его не подменял. Просто после того, как он взял шкатулку…

Шкатулка. С нее все началось. Но даже если и так, Сэм не жалел, что нашел ее. Это была чудная вещь – завораживающая, волшебная.

«Что со мной такое! Волшебство, феи!»

Сэм никому не сказал, но, стоило ему взять шкатулку в руки, как он ощутил покалывание, трепет во всем теле. Восторг, предвкушение, будто в детстве, когда выклянчиваешь у родителей игрушку или сладость, и они идут тебе навстречу, покупают. Разворачиваешь обертку, достаешь свое сокровище… Да, точно, именно этот детский восторг Сэм испытал, взяв шкатулку в руки!

Когда она не захотела открыться, ощутил обиду – лютую, жгучую. Но еще хуже стало, когда Сэм лишился находки, выпустил из рук: другие пассажиры начали лапать ее, пытаясь открыть, и Сэм едва не взвыл от досады и злости.

Стоило шкатулке вернуться, стало спокойнее, и с той поры Сэм то и дело проверял, на месте ли она, засовывал руку в рюкзак, гладил прохладный серебристый бок.

Если честно, такое поведение было ему несвойственно. Получается, не только Эд стал вести себя необычно. Родители то и дело пеняли Сэму, что он разбрасывается вещами, не бережет их, готов подарить что угодно первому встречному.

Жвачки, конфеты, машинки, авторучки, ластики, игрушки – все-все раздавал, дважды просить не надо. Понравилась другу футболка – носи на здоровье. Мороженого хочешь, а денег нет – Сэм купит. И во всем так.

– Простодыра, последние штаны готов отдать. А почему? Потому что цены ничему не знаешь, – сердилась мама.

Отец думал, что сын начнет самостоятельно зарабатывать, поймет, как нелегко достаются деньги (и то, что на них покупается), тогда и станет более бережливым, аккуратным, экономным.

Но Сэм считал, не в том дело, виной всему характер (может, и дурацкий), не держалось у него ничего в руках. Всегда он такой был, легко расставался с вещами. Сломалась игрушка – можно играть с чем-то другим; украли кошелек или зонт потерялся – значит, кому-то нужнее.

А вот со шкатулкой было иначе. В душе Сэма проснулось тяжелое собственническое чувство, когда обладаешь чем-то, и это привязывает тебя к объекту обладания, делает зависимым. Он не задумывался об этом глубоко, но знал: шкатулка ему нужна.

Парень снова проверил, на месте ли она, попил воды. Есть не хотелось, но это пока (Эд не привык завтракать). А скоро аппетит проснется. Быстрее бы опять оказаться дома!

Мать с отцом и тетя Анастасия, наверное, с ума сходят. Поначалу подумали, небось, что Сэм во всем виноват, впутал во что-то беднягу Эда. Но потом, конечно, стало ясно: не только они вдвоем пропали, но и другие люди. Катер испарился, не причалил вовремя.

«Тогда почему нас никто не ищет?»

Девять человек не вернулись домой, исчезли вместе с прогулочным катером, а всем все равно? Где спасательные службы? Сэм поглядел на безмятежное небо. Где поднятые по тревоге вертолеты?

Он огляделся. Лица у всех бледные, опухшие, губы плотно сжаты. Все думают об одном и том же: в чем дело? Что творится?

– Здесь всегда так безлюдно? Ни одной лодки? – спросила Тамара, нарушив тишину.

Адам поднял глаза.

– Нет, – коротко ответил он, а потом пояснил: – Обычно здесь все не так. И мест этих я не узнаю. Надеялся, что в сумерках не разглядел как следует, но теперь и при свете не вижу ничего знакомого. Простите, нечем вас утешить.

Вероятно, он прав, что не лжет, говорит как есть, но Сэм рассердился. Кто их сюда завез? Кто должен знать, что делать? Капитан! А он сидит, нахохлившись, и твердит, что ничего не знает, не понимает.

– Послушайте, – подала голос Нина, – возможно, мы вчера заплыли чуть дальше, чем вы привыкли, развернулись не там и…

– И попали на другую реку? – ехидно заметила Елена. – Нина, дорогая, ты прекрасно понимаешь: где бы ни развернулись, ведь развернулись же, а значит, должны были проплыть мимо крепости.

– Местность незнакомая. Я путешествовал по Дунаю, был в этих краях, но сейчас не узнаю их, – произнес Марк.

Его невеста отрешенно смотрела на воду.

– Я же вам сказал вчера: это особые места. Марк прав, он тут не был. И никто из вас. Места, где человек побывал хоть однажды, которые покинул, хранят на себе отпечаток личности. Мы помечаем их собою, как коты метят свою территорию, и глубинное «я» все помнит. Здесь не был никто из людей, их призрачные следы отсутствуют. Эти места принадлежат кому-то другому.

Выдав тираду, Эдвард снова широко осклабился.

Ломкий мальчишеский голос произносил странные слова, Эд точно читал по бумажке, и Сэм снова подумал, как мало он похож на себя самого.

– Господи, что за бред ты несешь, мальчик, – сказала Елена. – Ты похож на злющего тролля. Давай-ка прекращай это безобразие.

Эд, не переставая улыбаться, отсалютовал ей и отвернулся, стал смотреть на реку.

– Нужно решить, как нам быть, – сказала Тамара. – В Голубаце все должны на ушах стоять, искать нас.

– Не ищут что-то, – вздохнула Нина.

– Рано или поздно найдут. Нас занесло куда-то не туда, – сказала ее подруга. – Адам, что нам делать?

– Уж точно не торчать посреди реки, – проговорил Александр. – Сейчас светло, надо двигаться. Кстати, странно, что нас не сносит течением. Вы заметили? Вода стоячая, как в пруду. Но на Дунае же сильное течение?

– На отдельных участках достигает двадцати километров в час, только…

– Только это не привычный вам Дунай, – снова подал голос Эд.

Елена сердито фыркнула.

– Адам, простите, но я уточню: вы не напутали? Точно помните, что развернули лодку? – спросила Тамара.

– И я помню! – ответила за него Елена. – Конечно, мы повернули, чтобы двигаться в обратный путь, это сто процентов!

– Значит, надо продолжать плыть в ту сторону, – сказал Александр.

– Я знаю проход на Голубац как свои пять пальцев. Мы находимся не там.

– Про знакомые и незнакомые места этот юноша нас уже любезно просветил. Но я не вижу иных вариантов, как продолжать движение.