Деяния ангелов

— Немедленно отойдите от чужого столика! — заорала барменша из-за своей стойки, выключив музыкальный центр. — Или я сейчас же вызываю наряд милиции!

— Сядьте, мужчина! — поддержала ее и одна из женщин. — Не приставайте к людям!

Крепыш обвел взглядом зал и, заложив руки в карманы куртки, сделал несколько шагов к своему столику. Потом остановился и, повернул ко мне свою небритую рожу: — Мы на улице с тобой потолкуем!

— Обязательно! — пообещал я и сел на место.

— Расплатитесь за свой заказ и уходите! — к мужчинам со всех ног неслась официантка. — Я вас больше не стану обслуживать. Вы пьяны!

— Чего? — вякнул рыжий, поднимая голову от тарелки.

Но крепыш положил ему руку на плечо и весело пробасил:

— Идем на улицу! Там развлечемся. — Он указал головой в мою сторону: — Устроим развлекуху этому козлу!

Через пару минут они ушли.

Закончив ужин, выпив чай и расплатившись с вертихвосткой в белом переднике, мы с Ингой тоже покинули это заведение.

Мужики отирались у входа.

— Ага! — обрадовался крепыш, увидев меня. — Ну что, отойдем за угол или тебе тут морду набить?

— Отойдем!

Пока шли, я прикидывал, как совладать с этим дзюдоистом. Он явно сильнее меня и значительно моложе. Надо бить ногой в пах. Главное — не промахнуться. Ну, а коль такое случится, тогда выход один — сильный тычок пальцами в глаза, рукой ухватить за волосы, рывком наклонить голову и ударить коленом в лицо. А рыжего опасаться нечего, он настолько пьян, что достаточно хорошенько толкнуть его в грудь, и он распластается на асфальте.

— Стоп! Хорош! — рявкнул крепыш. — Здесь и разберемся!

— Дальше, дальше надо отойти, — бесстрастно произнесла Инга. Я быстро взглянул на нее — на лице никакого страха, наоборот — оно излучает умиротворение и покой.

Мы сошли с тротуара и остановились между деревьями.

— Тебя только прибить или искалечить? — недобро осклабился крепыш и выплюнул окурок мне под ноги.

Я приготовился. Только он сделает шаг ко мне, нужно нанести точный удар ногой. Но дзюдоист медлил.

Вдруг он сделал резкий выпад и бросился ко мне. В то же мгновение Инга вскинула руку, и крепыш отпрянул, будто его отшвырнуло мощным потоком воздуха.

Рыжий, обойдя приятеля, занес кулак и пошел на меня. Но, сделав пару шагов, рухнул, будто споткнулся о невидимую кочку, и со всего маху налетел лицом на корявый ствол старого абрикосового дерева. Взвыл от боли, с трудом встал на четвереньки, но тут же завалился на бок и отключился.

А крепыш стоял в паре метров, чуть согнувшись. Он силился что-то сказать, его губы шевелились, глаза — безумные, дикие, налитые кровью — вылезали из орбит.

— Что с ним? — спросил я у Инги.

Но она не успела ответить. Крепыша вдруг закачало, его лицо сделалось багрово-красным, из перекошенного рта и широких ноздрей забулькали кровавые пузыри. Через мгновение парень упал, растянулся на земле, несколько раз дрыгнул ногой и затих.

— Он что, умер? — испугался я.

— Живой! — успокоила меня Инга. — Скоро оклемается. Но полечиться ему придется изрядно…

— А с этим что? — я указал ногой на рыжего.

— Сотрясение мозга! — в ее голосе явственно слышались нотки озорства.

— Ну, ты даешь! — дрожащими руками я достал из кармана куртки сигареты и закурил.

Она лишь хмыкнула и потащила меня на тротуар.

Когда мы вернулись домой, Инга тотчас же сбросила верхнюю одежду, заскочила в ванную и, смешно фыркая, долго умывалась. Вышла уже без привычного макияжа, и я поразился тем, насколько изменилось ее лицо. Оно казалось гораздо свежее, моложе, его черты были значительно мягче.

— А ты без «штукатурки» еще красивее! — восхищенно заметил я, любуясь ее чистыми, слегка розовыми щечками и высоким лбом без единой морщинки.

— Может быть, — согласилась Инга. — Но макияж все-таки нужен, он делает меня загадочной и даже слегка роковой. Да и глаза кажутся больше….

— Не знаю, не знаю, — задумчиво произнес я и с удовольствие провел ладонью по ее скуле и щеке… — Лично мне ты больше нравишься вот такая, как сейчас.

— Слушай, а может, ты начинаешь в меня влюбляться? — смеясь, предположила Инга. — И поэтому так расхваливаешь?

— Рад бы влюбиться, да нельзя! — развел я руками. — Хотя, постой, почему нельзя? Бывает же платоническая любовь. А она, надо полагать, не считается изменой.

От ее откровенно насмешливого взгляда мне стало немного неловко.

Я засиделся у нее допоздна. О чем мы только не говорили — о Зое, об Алексее и Насте, даже о моей семейной жизни. Рассказывали друг другу забавные истории, которые когда-то с нами приключились. Инга, например, поведала мне о том, как в далекой юности поступала в институт театрального искусства:

— На вступительном конкурсе меня «завалила» отборочная комиссия, заявив, что мои артистические данные довольно заурядны. Тогда я, чтобы доказать им обратное, быстро побежала домой, принарядилась, как зрелая дама, напялила на голову парик, загримировала лицо и пришла в институт. И сразу — к членам приемной комиссии. Так, мол, и так, я мать несостоявшейся студентки Инги, которую вы не приняли. И стала им доказывать, какая у меня талантливая дочь, как она умеет входить в образ, преображаться. Комиссия выслушала меня без особого энтузиазма. «Идите, мамаша, — сказали мне, — и скажите своей дочурке, пусть готовится поступать к нам на следующий год. Может, тогда ей и удастся убедить нас в своей талантливости». Ну, я возмутилась, подняла крик, закатила страшную истерику. Напоследок упала в обморок. Меня пытались привести в чувства, но безрезультатно. Тогда в институт вызвали «скорую помощь». Врачи послушали мое сердце, посчитали пульс, измерили давление, сделали два укола. И послали санитара за носилками, чтобы перенести меня в машину для последующей транспортировки в больницу. Тут я встала, как ни в чем ни бывало, сняла парик, отерла лицо мокрой тряпочкой, которая у меня на этот случай была припрятана в сумочке. И спрашиваю: «Ну, что скажете, господа хорошие, все-таки есть у меня артистический талант или нет?» Шокированные члены комиссии призадумались. Долго галдели, спорили. Наконец, председатель объявил: «Вы действительно прирожденная артистка, коль смогли нас так одурачить. Вы зачислены в институт!» Но во мне уже все перегорело. «Нет, — говорю, — учиться я к вам не пойду. Чему же вы можете меня научить, если даже не умеете сразу отличить бездарь от талантливого человека?». И, громко хлопнув дверью, ушла. В тот же год мне чудом удалось поступить в медицинский вуз…

Инга потом вспомнила и некоторые другие подобные случаи из своего прошлого. Она была превосходным рассказчиком, и мы долго смеялись над каждой историей.

А еще меня поразили ее глубокие познания в литературе, географии, истории и музыке. Я даже подумать не мог, насколько эта загадочная и красивая женщина эрудированна, начитанна. Я был потрясен, когда узнал, что она в совершенстве владеет пятью иностранными языками…

Вечер мы провели просто замечательно, и в эти часы нам вдвоем было особенно хорошо…

Глава шестнадцатая

С утра, управившись со служебными делами, я решил узнать, как поживает Алексей. Он долго не отвечал на мой звонок, но, наконец, в трубке раздался его приглушенный голос:

— Здорово, Ваня!

— Привет! — бодро поздоровался я и сразу приступил к допросу: — Надеюсь, ты уже вышел из запоя?

— Больше не пью, завязал! — Алексей вздохнул. — Сам не понимаю, как мог сорваться. Сколько глупостей натворил, Настю вон поколотил… Теперь стыдно ей в глаза смотреть…