Дикая

Я замерла, боясь пошевелиться. Ну какое ему вообще до меня дело!

— Пусть Анфиса ходит, а Стешка дома вместо нее, — предложил брат.

— Наша семья большая, Стеша не справится, — возразила мать. — А их всего трое.

Она вопросительно посмотрела на отца, тот перевел свой тяжелый взгляд на меня.

«Точно откажет», — пронеслось в моей голове.

На удивление выручила Анфиса.

— Не буду ходить к Алешиным, — вымолвила она. — Пусть Стеша ходит. Мне дома привычнее, да и мать права, она тут не справится. Девять человек ежедневно кормить. А с благоразумием и воспитанием у нее все в порядке.

Все замолчали, обдумывая. Отказать Савве они не могли, он платил деньги, которых у нас катастрофически не хватало. Впереди была долгая зима, и если я могу пользоваться одеждой Дуняши, которую она оставила, то близнецам нужны теплые комплекты и обувь. Они росли слишком быстро.

— Пусть ходит, — обронил отец, серые глаза смотрели жестко. — Только попробуй опорочить нашу семью. Услышу что нехорошее — выпорю и дома закрою.

— Да, отец, — тихо ответила я.

Теперь я могла не прятаться, когда ходила к Алешиным, а свободно передвигаться по тропинке, что вела к их дому через лес.

Дом я уже немного знала, поэтому трудностей у меня не возникало. Убираться Никита не любил, а готовить не умел, поэтому на время моей работы он ретировался, оставляя меня одну. Я только посмеивалась над ним. Так было даже лучше, меня никто не отвлекал.

Готовить было не трудно, я открывала совсем новую толстую поваренную книгу, что нашла у деда Саввы, и, внимательно читая, следовала инструкции. Иногда от себя добавляла душистые травки, в которых хорошо разбиралась, тогда блюда приобретали потрясающий аромат. Однажды даже услышала скупую похвалу от деда Саввы, Никита сказал, что такие слова от него — это редкость. Значит ему действительно нравилось. Никита обсыпал комплиментами по поводу моих кулинарных способностей регулярно, ну а старшего брата я, как обычно, почти не встречала. Да и вряд ли бы он стал петь мне дифирамбы. Те редкие разы, когда я видела его, он даже не смотрел в мою сторону, не то, чтобы здоровался.

Был один неприятный момент. Я всегда готовила Алешиным обед и ужин. Суп хватало на пару дней, а горячее на ужин я готовила порционно, ровно три порции. Савве, Никите и Кириллу. И каждый раз я находила одну порцию нетронутой. Учитывая благосклонность деда и Ника ко мне, я сразу поняла откуда ветер дует. Кирилл всячески отказывался есть мою готовку.

Сначала я всего лишь пожимала плечами, мол, да и черт с тобой, ходи голодным. А потом меня начало это злить. Что с ним не так? Я же старалась!

У меня появилась какая-то глупая навязчивая цель — приготовить так, чтобы пахло блюдо изумительно. Чтобы этот придирчивый барин не смог отказаться. Сочное мясо пахло то диким розмарином, то домашним шалфеем или базиликом. Молчаливо гоняясь за одобрением старшего из братьев, я просто фантастически научилась готовить.

Однажды, случайно отодвинув шторку на кухне и выглянув во двор, я увидела, как он развернул фольгу со стейком и просто выбросил свою порцию овчарке во двор. Он не был вегетарианцем, Никита это подтвердил. Я разозлилась пуще прежнего, но промолчала. Помимо злости во мне нарастала обида на его действие. И кое-что что еще.

Я его побаивалась. Так сильно он отличался от младшего брата. Скверным, нелюдимым характером. Если бывало и пересекались наши взгляды, то я пугливо отводила глаза. Таким холодом от них веяло. Но чаще всего его и мотоцикла не было дома. Он или катался по тайге, или охотился. Без него я чувствовала себя свободнее.

Но появлялся он также бесшумно и неожиданно, как и исчезал.

Пару раз в неделю я мыла полы в их доме. У Алешиных было довольно аскетично и чисто, но дом был деревянный, и пыль оседала в нем чаще, чем хотелось бы. Что у Никиты, что у Кирилла, что тем более у деда Саввы в комнатах царил идеальный порядок. Словно там никто и не спал на широких кроватях, никто не доставал книги, не раскидывал вещи, не бросал ничего на стол. Обычно мужчины довольно безалаберны. У нас дома так точно. Даже старшие братья. Вроде и пропадают целыми днями за работой, а в комнатах жуть творится. Хотя на подкорке моего сознания появилась зрелая мысль, что просто они привыкли к регулярному обслуживанию. А Алешины нет.

Когда я убиралась у старшего брата, то иногда, сильно рискуя, брала его здоровые наушники и старый плеер, и включала его музыку. Насколько сильно мне не нравился этот хмурый тип, настолько мне и нравилась музыка, которую он слушал. Я действительно была в полной уверенности, что мне ничего за это не будет. Он даже не узнает, его почти никогда не бывает дома, особенно если я тут. Ник говорит он не любит чужих.

Насвистывая про себя мелодию в такт музыке в ушах, я домывала на карачках полы около кровати, пятясь задом к двери. И даже двигалась телом вслед за музыкой. У меня и в мыслях не было, что в такой дурацкой позе меня застанут здесь, на чердачном этаже! И конечно, это был он!

А этот придурок мог бы и остановить меня, чтобы избежать неловкой ситуации. Но нет, он прислонился к дверному косяку и молча наблюдал за мной, пока я не развернулась к ведру, чтобы сполоснуть тряпку. Какой шок я тогда испытала!

Поскользнувшись на мокром участке, я кое-как удержалась на ногах. Этот даже не пошевелился! Даже рефлекторно не дернулся в мою сторону, чтобы помочь. Ну что за человек?

Силой сдернув наушники, я чуть не зашипела от боли. Кажется, я оставила на ободке пучок своих волос.

— Извини, я… — я не знала, что сказать. Я без спроса взяла его вещи.

Он подошел ко мне близко и встал, возвышаясь надо мной. Было страшно поднимать на него голову, поэтому я пялилась на черное пятно его футболки. Протянула наушники, почти зажмурившись. Ох, сейчас наорет или опять оплеуху треснет…

— Чего трясешься? — хмыкнул он. — Я не ем юных девиц.

Пока я, широко открыв глаза, лихорадочно думала, что ему ответить, он наклонился к моему уху, обдавая горячим дыханием.

— Пока они не подрастают…

Меня словно ошпарило от его низкого вкрадчивого голоса. И в этой короткой и безобидной фразе я услышала совсем недобрый контекст. Вся моя кожа покрылась мурашками, а щеки предательски алели еще с тех пор, как я увидела его в дверном косяке. Мне казалось, еще пара секунд, и я точно грохнусь в обморок от страха. Скосив глаза, я увидела кое-что похуже.

В своей руке он держал мой выбившийся из косы огненно-рыжий локон, с отстраненным любопытством поглаживая его блестящую поверхность. Рука, удерживающая его наушники, затряслась в бешеном треморе. Опустив обе руки, я поспешила спрятать их в просторном подоле серого платья.

— Боже, не упади замертво, — он закатил глаза и бросил мой локон. — Это просто неудачная шутка.

— Угу… — невнятно пробормотала я, не смея шевелиться.

Он все еще смотрел на меня, о чем-то думая. Внимательный взгляд темно-зеленых глаз ощупывал с ног до головы, но, наперекор его словам, не было в этом взгляде чего-то плохого. Теперь не было. Казалось, он просто пытался осмыслить что-то. Ну по крайней мере, мой страх на время отступил.

— Оставь себе, — наконец, сказал он, кивнув на наушники и плеер.