Дикое царство. О чем поет Север

Я не знала всей ее истории пока не решила покинуть Северные земли.

Мы похоронили всех погибших и зажгли поминальный костер, песни были тихие, печальные. Это была грустная смерть, ужасная и кровавая. Я объявила тем оставшимся женщинам и детям, что отправляюсь мстить. Они были в таком отчаянии, что им не было дела до девчонки, ставшей вожаком раньше срока. Не было дела до того, что будет с нашим кланом, кто займет место моего отца. Им бы как-то пережить трагедии, прочно поселившиеся в сердцах.

Илма единственная, кто выразила протест. Я ее не послушала. Убежала на кладбище в день своего рождения. Прошла свежие могилы храбрых воинов, поклонилась еще мягкой земле, где лежали мать с отцом и дошла до нее. До Ракши.

Я просила у нее смелости и сил. Просила подать знак свыше, когда он будет мне нужен. Сидела на коленях на сырой земле, а руки отчаянно сжимались в кулаках, вырывая траву.

– Ты, все-таки, на нее похожа, – услышала я голос бабушки Илмы за спиной. – Как бы я не пыталась отрицать очевидное.

– О чем ты?

– О том, что ярость внутри тебя орет раненым зверем. А раненый зверь всем готов причинить боль без разбора. Не нужно идти по пути боли и ярости, Эстер. Ракшу он ни к чему хорошему не привел.

– Она – великий мой предок. Она – моя бабушка.

– И в первую очередь человек, которому свойственно ошибаться. Женщина, которой боль и гордость застлали глаза. Не совершай ее ошибок.

– Ракша победила в великом бое у озера! Она защитила наши земли.

– И обрекла нас на вечную вражду с Диким царством, не сумев вовремя остановиться. Послушай меня, Эстер. Не нужно повторять ее ошибок.

– Каких?

– Никто не знает полной истории. Кроме меня и покойного нашего отца. Знаешь ли ты с чего началась наша история войны?

– С неумения принимать отказы…

– Почти. Давным-давно, когда наш отец, Клемент, был молод, его манили неизведанные земли. И пока его отец был силен, занимал пост вожака, то молодой Клемент путешествовал. Он побывал в странах, где его научили разным искусствам. Он привозил разные гостинцы, разное оружие и украшения. Но в одно место он возвращался много раз.

– В Дикое царство?

– Верно. Там он обрел друга, с которым познакомился где-то на востоке. Тот тоже любил путешествовать, исследовать неизведанное. Он позвал Клемента в гости, а тот в свою очередь к нам. Это была теплая и добрая дружба. Годы шли, Клемент занял пост вожака, женился. У него родилась первая дочь, которую он назвал на манер земель, которые так стали дорогие его сердцу.

– Ракша.

– Да. А его друг родил сына, и в честь Севера назвал Снебьерн. Когда Снебьерну было шестнадцать, он вместе с отцом посетил наши земли и… влюбился в Ракшу. Она была дикой, своевольной, громко смеялась. Она покорила сердце южного юноши. Но не он ее. Часто он приезжал сюда, ухаживал за ней, дарил дорогие подарки. Но сердце Ракши навсегда принадлежало Северу и людям здесь. Тогда он пошел к своему отцу, а тот в свою очередь к нашему. Просил отдать в жены сыну Ракшу. Но...

– Мы сами вольны выбирать, кого хотим в спутники и мужья.

– Да. Клемент отказал, аргументируя тем, что свое сердце Ракша отдала Йону, твоему дедушке. Не устроил отказ царя, долго он уговаривал. Мол, что, не можешь дочери приказать. Но нет. Клемент не мог. Это противоречит всем нашим обычаям. Разозлился царь и вернулся ни с чем. А спустя время, год прошел, наверное уж… послал письмо, что отказ оскорбил очень и идет он войной на нас.

– Знаю я это.

– Снебьерн… перед битвой поймал Йона, отрезал ему голову и послал с гонцом к Ракше. Я помню те рыдания, как скребла землю она, как выла… Только мать ваша недавно рожденная на тот момент заставила ее жить дальше. Клемент собрал войско, вышел встречать врагов. Но битва не успела начаться… как пришла Ракша с подкреплением и просьбой передать ей пост вожака на поле боя. Она верхом на своей черной волчице, Саригрид, пела песню боя, громко, призывая Мать Луну и ночь помочь ей.

– Она одержала победу!

– Верно. Часть воинов Дикого царства была повержена, она убила царя и подобралась к Снебьерну. Он молил о пощаде, просил прощения. Но ей было мало. Он припал к ее ногам, она могла убить его, но не стала. Она надела ошейник на его спутника – солнечного льва и увела к нам. Прилюдно его унизив. Снебьерн молил, чтоб лучше она его убила. Но Ракша хотела унижения, хотела его боли. Она привела к нам на Север льва и уже убила в городе. Зверь умер от ее меча, так и оставшись в ошейнике на цепи. С ним же и был похоронен. Это унижение Дикое царство не забыла. Потому и ведется вражда.

– Но они же первые начали.

– Есть ответ на удар. А есть продолжение войны. Ракша не поставила точку, она начала новую войну. Я прошу тебя, Эстер. Не иди по пути мести. Не нужно…

– Я не могу. То, что они сделали – ужасно, и то, что я хочу – не начало новой войны, а лишь мой ответ им. Не лезь Илма, я взрослая и сама вольна принимать решения.

Я покинула в ту ночь Северные земли и наш город Радельмё. Где-то внутри голос говорил, что Илма права. Но боль от утраты родителей кричала сильнее.

Ракша когда-то надела ошейник на солнечного льва, а теперь ошейник как будто надели на меня. А как иначе называть украшение, врученное мне Дарием?

Я проснулась с первыми лучами солнца и увидела, что цепочка из белого золота лежит на тумбе около Дария, куда он ее положил вчера. С одно стороны, это защита, щит. С другой, ошейник и кандалы.

Действительно ли справедливо, потомкам расплачиваться за грехи предков?

И хотя украшение лежало на тумбе, я все равно чувствовала себя скованной. Возможно дело даже не в моих душевных терзаниях. А в том, что руки Дария покоились на моей талии. Во сне он незаметно притянул меня к себе, и вышло так, что я лежала у него под боком, слушая размеренное биение сердца.

Я посмотрела на лицо мужчины рядом. Он спал спокойно и безмятежно, а руки его были теплыми и сильными. Возможно, не так уж и плохо, что я оказалась под его защитой. Он – благородный. Поступает, по совести. А потому мне так трудно думать о своей мести рядом с ним. Он напоминает, что в людях есть хорошее, что не стоит всех грести под одну гребенку. Что есть те, кто здесь заслуживают уважения помимо прислуги и Кори.

Все заслуживают уважения кроме Солена.

Дарий пошевелился, развернулся окончательно ко мне лицом. Не просыпаясь, прижал меня крепче к себе, а лицом зарылся в мои волосы, прижался носом к макушке. Я глубоко вдохнула. По правде говоря, мне вообще не хотелось отодвигаться. Было что-то уютное в его объятиях. Я чувствовала себя защищенно. Словно впервые за долго время с меня забрали груз, который я сама на себя взвалила.

Можно же притвориться? На одну маленькую минутку, на крошечный миг… Что существуют только теплые объятия? Или я веду себя как маленькая?

Но он так хорошо пах, а еще его руки… такие сильные. Я захотела потеряться во времени, захотела сама его обнять. Но имела ли я право на это? Даже если он будет не против… я не могу. Это будет так нечестно по отношению к нему.

Тут он открыл глаза и отодвинулся резко от меня. Мне стал сразу холодно. Его заспанный взгляд становился более осознанным. Дарий прижал руки к себе, сжал ладони в кулаки. Ему неприятно, что он меня касался?