Диктиона и планета баларов

Балары стояли вдоль широкой прямой дороги, глядя на своего нового повелителя. Они молча наблюдали за его продвижением, в тайне надеясь, что он не приедет слишком рано, как Эзмана, не опоздает, как Брамон, и не споткнётся посреди лестницы, как Туб. Но военные короли были проклятием баларов, и ждать от них счастья не приходилось. Когда-то, тысячелетие назад безумный король Виго, обидевшись на свой народ, назначил вместо себя королем диктионца Алтоя. Алтой должен был вести баларов войной на свою родную планету, и это было условием его жизни. Прекратив войну, он рисковал утонуть в колодце Забвения. Его правление было обусловлено военными кампаниями, и потому его называли военным королём. С тех пор институт военных королей вошёл в жизнь Планеты баларов. Королями становились только чужаки человеческой расы, они знали, что условием их могущества и жизни является бесконечная война, и, как правило, с жестоким расчётом распоряжались миллионами жизней презираемых ими «хвостатых», а «хвостатые», в свою очередь, ненавидели своих королей и держали их в узких рамках древних предписаний, ограничивая их права и свободу, зорко следя за исполнением ими изуверских обычаев, и продлевая их мучительную жизнь под немилосердным сжигающим солнцем с помощью тщательного ухода. Взаимная ненависть была в порядке вещей, и короли, в свою очередь, заботились о том, чтоб оставить после себя необходимое количество наследников своей расы.

Новый король, как видно, не испытывал никаких иллюзий насчёт своего положения и не пытался ввести в заблуждение своих подданных. Его изящная колесница катилась по дороге, и матовые стелы вдоль неё отражали летучую тень. Он не проявлял любопытства ни по поводу толпившихся вокруг баларов, ни по поводу циклопических четырёхгранных пирамид, возвышавшихся над красными песками пустыни — единственных наземных зданий Города, не считая Дворца. Он стоял на колеснице, держа одной рукой повод ведущего дракона, а другой опираясь на жёлтый эфес огромного потемневшего от времени меча, воткнутого возле его ног. Сухой, секущий песком ветер развивал его тёмные, чуть вьющиеся волосы и тёмно-бордовый плащ, расшитый созвездиями кристаллов, пристегнутый чёрными ремнями на плечах к красноватым кольцам нагрудника, сплетенного из кожаных ремней, а на запястьях — к широким медным браслетам. Из одежды на нём были ещё лишь короткая юбка из чешуйчатой шкуры королевского дракона, металлический пояс и сандалии на толстой подошве. Его тело казалось бронзовым от пропитавших кожу составов. Он был высок и строен, удлинённые гибкие мускулы свидетельствовали о силе и ловкости. Впрочем, о том же говорило и то, с какой лёгкостью он управлял своей упряжкой.

Балары вглядывались в лицо своего короля, но, как и Элса, не могли ничего понять. Неподвижное, словно отлитое из той же бронзы лицо с высоким лбом, прямым носом и плотно сомкнутыми губами хранило выражение покоя и отрешённости, а тёмные глаза смотрели вперёд, на дорогу, лишь изредка устремляя взгляд в небо над крышей Дворца.

— А ведь он может успеть, — пробормотал князь Эрс, наблюдавший с площадки для знати за прибытием своего повелителя.

— Чтоб теплокровное и успело? — пренебрежительно произнёс молодой князь Тумма.

— А я и не знал, что вы жаждете примкнуть к оппозиции, — ядовито улыбнулся Линна.

Тумма бросил на него недовольный взгляд:

— Я верно служу королю.

— В таком случае вам стоит знать, что злословить на его счёт — это исключительное право членов оппозиции.

— Прекратите! — перебила их вдовствующая королева баларка Эния. — Лучше посмотрите на того, кто сломает вам зубы и вырвет ваш язык, Линна. Ему это дело по плечу.

— Вы просто утомлены уродством Брамона, — усмехнулся тот.

— Этот мальчик, конечно, посимпатичнее того криволапого ящера, — кивнул Тумма.

— Нет, — покачал головой Линна, вглядываясь в бронзовую фигуру на колеснице. — Он не мальчик. Он слишком спокоен для мальчика, — и подумал: «Хлебнём мы с ним…»

Колесница остановилась возле подножия лестницы. Подхватив меч, король легко спрыгнул на ступени и начал быстро подниматься наверх, к чёрному прямоугольнику входа. Он не то, что ни разу не остановился, он даже не сбился с ритма, и взлетел на верхнюю площадку в тот миг, когда небо над Дворцом озарилось светом, а первый луч блеснул лишь в то мгновение, когда он ступил на серый порог. Он чуть не издал радостный вопль по поводу того, что у него получилось. Ему пришлось напрячь все свои чувства, чтоб определить расстояние до Дворца и рассчитать скорость колесницы, а близость первых лучей он ощущал всем своим существом. Это было чудо, хотя и чудо, основанное на точном расчёте и интуиции, но он верил в приметы, и был рад, что обеспечил себе удачное правление. От бурного проявления восторга его отвратила тишина внизу. Балары, похоже, никак не отреагировали на его удачу, а, впрочем… Чёрт их разберёт, этих баларов.

Он вскинул меч и положил его плашмя на плечо, а затем двинулся в Церемониальный зал по узкому коридору, стены которого были покрыты тонкой резьбой, почти неразличимой в полумраке. Он подумал, что потом её следует хорошенько рассмотреть.

Плащ ему мешал. Может, это было и красиво, но очень неудобно. Что-то шелестящее, преследующее по пятам. Он испытывал искушение отстегнуть его, тем более что одежда короля не регламентировалась Законом, но, в конце концов, решил не шокировать баларов.

Когда он вошёл в зал, вся знать, которую он тут же окрестил про себя сворой, была уже здесь. Они стояли по обе стороны от прохода, ведущего к слабо мерцающему Зеркалу памяти. По-прежнему, ни на кого не глядя, он направился туда, но неожиданно остановился и резко обернувшись, взглянул в сторону. Глаза его сверкнули и балары напряглись. Король, не отрываясь, смотрел на двоих, стоявших у колонны. Одним из них был жрец Касу, огромный балар-меланист. Чёрный и блестящий, как антрацит, он угольной глыбой возвышался над другими. Его лицо хранило недоброе выражение, а налитое силой тело излучало жгучую и раздражающую энергию. Рядом с ним стоял человек, стройный русоволосый посол Диктионы Юдел. Увидев, что король остановился, красноволосый Элса подскочил к нему.

— Кто это? — резко спросил тот.

Элса ответил.

— После церемонии, человека — ко мне, — приказал король и, проделав оставшуюся часть пути, взбежал на возвышение. Теперь казалось, что ему не терпится покончить с формальностями.

— Смотрите, — прошептал Элку, подтолкнув локтем отца, но адресуя реплику всем.

Король приблизился к Зеркалу памяти и заглянул в него. Из глубины мрака на него смотрело лицо темноволосого юноши, которым он был девять драконьих циклов назад. Улыбнувшись своей юности, король положил ладонь на стекло, и оно вспыхнуло белым светом, а потом померкло, запечатлев новый облик уже не престолонаследника, а короля.

— Проклятье, — разочаровано пробормотал Элку. Зеркало идентифицировало параметры биополя и выдало положительный ответ. Король не был самозванцем.

Король обернулся лицом к залу. Зеркало поспешно вынесли, Элса, облачённый в голубую мантию, поднёс королю серебряный свиток и золотое перо.

— Начертайте ваше имя и забудьте его, — торжественно произнёс он. — Это обряд отречения. Отрёкшись от своего имени, вы примите титул Военного Короля Баларов. После вашей смерти титул перейдёт к престолонаследнику, а ваше имя вернётся к вам, и мы будем вспоминать вас, называя его.

Король кивнул, взял перо и быстро написал в свитке два слова. Сворачивая серебряный лист, Элса взглянул на подпись, но так и не сумел прочесть её. «Придётся после его смерти воспользоваться записью в списке престолонаследников», — подумал церемониймейстер.

Пришло время коронации. «Да, церемонии у них по-военному кратки», — усмехнулся про себя король, увидев девушку, выносящую на мраморном подносе королевский венец. Девушка была человеком. Стройная с чёрными длинными косами и голубыми глазами она выглядела кроткой и испуганной. На ней был мерцающий полупрозрачный наряд, почти не скрывающий пропорционального золотистого тела. Он почти автоматически бросил на неё опытный оценивающий взгляд, а она, заметив это, смутилась ещё больше и чуть не запнулась, поднимаясь на возвышение. Он тут же отвёл взгляд, чтоб не ставить её в неловкое положение.

— Принцесса Тура, — прошептал Элса. — Дочь военного короля Брамона и наложницы Белы, которую он привёз с собой.

«Мерзавец, — подумал король. — Наверняка эта бедняжка Бела, а не Эния была его настоящей женой».

Тура склонилась перед ним в поклоне, держа поднос над головой. Он взял венец и надел его. На тёмных волосах, обрамляющих волнами открытый лоб, красивое лицо и стройную шею, парадный золотой обруч с алым рубином, оправленным в витой овал с лучами, извивающимися как замершие змейки, смотрелся великолепно. Он едва не пожалел, что унесли зеркало.