Династия. Феникс

— Состав совета изменили, — говорит он, закрывая дверь.

— Всё, как мы ждали, — хмыкаю я.

— Да. Двое членов совета выставили доверенных лиц, ещё один сказался больным — скорее, просто хочет постоять в стороне и не лезть в разборки.

— Довольно разумное решение. Но это вряд ли достойное поведение — бежать от проблем, когда компания в кризисе. Однозначный кандидат на исключение, — говорю я.

— Да. Но это не главное. Начало через пятнадцать минут, — Виталий смотрит на наручные часы. — Камеры на этаже отключены, включены глушилки сигнала. Весь персонал на этаже — солдаты Династии в гражданском. Ты готов?

— Конечно, — я встаю и поправляю пиджак. — Идём.

Возле конференц-зала мы встречаем князя Вальтера. Его походка быстрая, резкая, как у истинного военного. Медали всё так же блестят на груди. Цвет галстука — кроваво-красный. Цвет вызова.

— Доброе утро, Кирилл Александрович, — здороваюсь я.

— Доброе, — сухо кивает он.

— Как настроение? Надеюсь, вы готовы к поражению? — не скрывая вызова в голосе, интересуется Виталий.

— Я готов, Виталий Григорьевич. Но только к победе, — вонзив в моего дядю острый взгляд, отвечает Вальтер и направляется в зал.

Стеклянные стены зала отражают нас как экспонаты в аквариуме. Тринадцать кресел за столом из чёрного мрамора, но только двенадцать для членов совета. Я присутствую здесь как наследник рода, не более.

Десять пар глаз, избегающих моего взгляда. Юрия нет — он ждёт сигнала в лифтовом холле. Нет и старика Волконского, «заболевшего» расстройством желудка. Предательски удобная болезнь.

Скольжу взглядом по совету:

Барон Ермолов — лысый как коленка, жуёт жвачку с видом человека, случайно зашедшего не туда. Его текстильные фабрики висят на кредитах Вальтера.

Графиня Лобанова-Ростовская — щурится в планшет, подведённые стрелки в уголках глаз дрожат. Её муж проиграл половину имущества в покер, а Вальтер выкупил её долги. Теперь она голосует, как скажут.

У остальных, даже если они не дворяне, тоже полно скелетов в шкафах и болевых точек. И не всегда понятно до конца, кто сумел грамотнее этим воспользоваться — мы или наш враг.

Сам Вальтер усаживается напротив князя и складывает пальцы домиком, будто пытаясь придушить невидимого врага.

Дедушка сидит прямо как штык. Его сжатый кулак, на котором блестит перстень с фамильным гербом, лежит на столе.

— Начнём, — голос Григория Михайловича режет воздух. — Кирилл Александрович, вы запросили собрание. Говорите.

Вальтер встаёт, поправляя галстук и жестом просит стоящего в углу помощника включить проектор. На стене вспыхивает график убытков.

— За последние три месяца Династия потеряла семнадцать процентов капитализации, — он щёлкает пультом, цифры горят алым. — Из-за чьих амбиций? Из-за детской игры в войнушку! Грозины втянули корпорацию в конфликт, поставив под удар интересы акционеров и всей компании. Пора сменить руководство.

Дедушка не моргает. Только скула дрогнула, будто что-то пробежало под кожей.

— Династия — не биржевая игрушка, — медленно произносит он, не скрывая враждебности. — Это дворянская и родовая корпорация. Честь важнее денег.

— Мы занимаемся бизнесом, ваше сиятельство, а не боремся за чью-то честь или другие интересы, — Вальтер обводит рукой всех членов совета. — Династия давно вышла за пределы вашего рода и даже за пределы Российской империи. Всемирный совет директоров, международные инвесторы, кредитные рейтинги — вот реальность! Вы же ведёте нас в средневековье с вашими «кровными узами»!

Барон Ермолов одобрительно кивает. Незнакомая мне женщина в брючном костюме хищно ухмыляется. Виталий смотрит на Вальтера поверх очков, поигрывая ручкой. Той самой, что я подарил ему на Новый год.

— Голосуем, — Вальтер садится и щёлкает кнопкой на столе, запуская процедуру. На экране появляется список членов совета. — Вопрос: смещение князя Григория Михайловича Грозина с поста генерального директора.

Панели голосования на столе вспыхивают синим. Я невозмутимо наблюдаю за тем, кто и как голосует.

Зубов — За.

Курбатов — За. Не задумываясь.

Мещерская — За.

Друцкой — пауза. Его палец дрожит. Против.

Лобанова-Ростовская — За. Шёпотом извиняется.

Строганов — Против.

Ермолов — За.

Вальтер — За. Естественно.

Виталий Грозин — голосует последним. «Воздержался».

Князь Грозин не имеет права голосовать.

Итого: семь За и только два Против. Но Виталий воздержался не просто так.

В зале тишина, как в склепе. Только Вальтер откидывается на спинку кресла с торжествующей гримасой. Дедушка, низко опустив брови, осматривает тех, кто проголосовал за его смещение.

— Вот, значит, как, — глухо произносит он. — Думается мне, что наш совет ждут большие перемены.

— Да. Но вы в этом участвовать уже не будете. Решение принято, — Вальтер встаёт, поправляя манжеты. — Григорий Михайлович, думаю вы…

— Вы не заметили, что Виталий Григорьевич воздержался? — спрашиваю я.

Кирилл Александрович смотрит на меня ледяным взглядом и смотрит на экран. Возможно, за вихрем «За» он и правда не обратил внимания на последний голос.

— «В случае голосования о смещении главы рода каждый член совета обязан принять решение», — цитирую по памяти пункт устава. — Волконский отсутствует. Виталий Грозин воздержался. Голосование недействительно.

— Волконский прислал документ, в котором просит считать, что голосует За. А что касается Виталия Григорьевича… — Вальтер смеряет моего дядю взглядом. — Это саботаж, и мы все это прекрасно понимаем. Проголосуйте! Даже если будет Против, это ничего не изменит.

— Ну, есть ещё один фактор, который способен кое-что изменить, — достаю телефон, пишу одно слово: «пора».

Наступает тишина. Все ждут, и сами не знают чего. Виталий усмехается, не спуская глаз с Вальтера.

— Что это зна… — начинает Кирилл Александрович.

Двери распахиваются с грохотом.

— Ну что, сучки, не ждали?! — раздаётся рёв Юрия. Он врывается в зал, раздвигая охранников как детей.

Женщины вскрикивают. Все как один бледнеют и открывают рты. Ещё бы — все считали моего старшего дядю погибшим, а он здесь, перед ними. А со своей щетиной выглядит ещё брутальнее, чем обычно.

Юрий останавливается в метре от стола, широко расставив ноги. На губах играет триумфальная улыбка.

— Вы что, не рады меня видеть? — громко спрашивает он.