Династия. Феникс

Сегодня не хватает только Алексея и его семьи. Но Алексей… не знаю. Тень недоверия всё равно лежит на нём, я никак не могу избавиться от подозрений.

После ужина женщины уходят поболтать в другую комнату. Юрий, откинувшись на стуле, почёсывает свою щетину и спрашивает:

— Ну? Рассказывайте. Я наконец-то снова в строю, и мне не терпится в бой.

— Завтра состоятся переговоры с Жаровым, — говорю я. — Император присутствовать не будет, переговоры возглавит князь Домогаров.

— Мне там делать нечего, это вы воевали. Чего хотите добиться? — дядя поочерёдно смотрит на меня и князя. — Будете прогибать сопляка или пойдёте на компромисс?

— Мы все, и Череповы тоже, подписали предварительное соглашение, — говорит дедушка. — Репараций никто никому выплачивать не будет. Войну хотим остановить, но предстоит решить, кто и как будет платить за разрушения, а также решить вопрос с захваченными землями и объектами. Их немало, вассалы тоже славно воевали.

— Жаров, судя по всему, намерен требовать уступок, — говорю я. — Под его контролем несколько важных заводов ближе к Уралу.

— Уступок? — Юрий хмурится. — Пусть попробует. Я ему в Сибири место присмотрел — избушка свободная.

Максим тихо смеётся, глаза за стёклами очков блестят. Я тоже улыбаюсь и произношу:

— Думаю, на переговорах не возникнет трудностей. Хотя император, как нам сказали, подготовил письменный декрет. Будет чего-то требовать от всех сторон, но мы пока не знаем, чего.

— Явиться на переговоры лично яиц не хватает, — скалится Юрий.

— Похоже на то, — согласно хмыкает князь.

— Есть более важный вопрос, — говорю я, переходя к главному. — Князь Вальтер. Он готовит голосование за отставку князя Грозина.

— Насколько нам известно, он настроил против отца уже треть совета, — вставляет Виталий. — У него есть шансы.

— А у нас есть козырь, — усмехаюсь я и смотрю на Юрия.

— Это я, что ли? — смеётся тот. — Что ж, отлично. Я не против спутать этому ублюдку все карты.

На следующий день. Большой Кремлёвский дворец

Кремлёвский зал для совещаний пахнет старым деревом. Окна зашторены несмотря на день, а под потолком горит огромная хрустальная люстра.

Длинный стол, покрытый зелёным сукном, разделяет нас, как линия фронта. Слева — мы с Григорием Михайловичем, справа — Андрей Жаров, ёрзающий в кресле, будто сидит на гвоздях.

Между нами — князь Домогаров с папкой императорского декрета в руках. Сергей Черепов сидит чуть поодаль. Он смотрит на Жарова так, будто готов растерзать его.

Ещё бы. Экономика и вассалы Череповых получили серьёзный урон, они не были готовы к войне такого масштаба.

Домогаров стучит перстнем по столу, прося у всех тишины.

— Прежде всего я обозначу ключевые пункты декрета его величества. Император всероссийский признаёт действия рода Жаровых агрессией и возлагает на них ответственность за действия наёмников, приведшие к жертвам среди мирных подданных, — он отдаёт копии документа молчаливому секретарю, который разносит их участникам переговоров.

Андрей мрачнеет и сжимает кулаки, не скрывая своей злости.

А ведь я говорил тебе, дорогой одноклассник, что император рано или поздно тебя бросит… Ты зря мне не поверил.

— Однако Грозины также нарушили кодекс, допустив бои в черте Москвы, — заканчивает Кирилл Анатольевич.

— Мы защищались, — хмуро отвечает князь Грозин и смотрит на копию декрета. — Наёмники Жаровых первыми начали городские бои, а также использовали миномёты. Как и гвардейцы Андрея Ильича.

— Ложь! — цедит Жаров. — Это были ваши провокаторы в форме Феникса…

— По-вашему, мы сами обстреляли небоскрёб Династии? — интересуюсь я. — Маловероятно.

Андрей сжимает челюсти и громко вдыхает, но не успевает ничего сказать.

— Спокойствие, господа, — спокойно произносит Домогаров. — Выслушайте меня до конца. Декрет обязывает стороны разделить расходы на восстановление. Половину возьмёт на себя казна короны, остальное — поровну между вами.

— Почему мы должны платить? — Жаров тычет пальцем в нашу сторону. — Это они превратили Москву в…

— Потому что вы это начали, — перебиваю я.

— Господа, мы можем оспорить этот пункт декрета, но я не вижу смысла, — вставляет князь Домогаров. — Думаю, так будет справедливее всего.

— Род Череповых согласен, — произносит Сергей.

— Род Грозиных также согласен, — киваю я.

Андрей слегка приподнимает бровь и смотрит на моего деда, который никак не реагирует. А чего он удивляется? Я наследник и не просто так здесь сижу. Имею право говорить за весь род.

— Род Жаровых тоже согласен, — цедит он и отворачивается.

— Тогда переходим к территориальным вопросам, — Домогаров листает документы. — Все земли и объекты возвращаются довоенным владельцам. Контрибуций не будет. Обмен пленными в формате «все на всех», вне зависимости от количества. Выкуп за знатных пленников исключить.

— Не согласен, — говорит вдруг Григорий Михайлович. — Брать выкуп за пленных дворян — древняя традиция. Вассалы на неё рассчитывают, и это вызовет волнения внутри всех трёх кланов. Не думаю, что стоит это допускать.

— Поддерживаю род Грозиных, — произносит Сергей.

— Да, пусть вассалы порадуются, — машет рукой Андрей.

— Хорошо. Я думаю, что этот пункт мы легко отменим, — кивает Кирилл Анатольевич и проводит ручкой по копии декрета.

— Один момент, — хмурится вдруг дедушка, и в его голос вдруг появляется сталь. — Здесь написано, что делим затраты на восстановление и компенсации не поровну. Жаровы и Череповы платят по пятнадцать процентов, Грозины — двадцать. Почему мы платим больше?

— Потому что вы получаете субсидии от императора на восстановление важной инфраструктуры, — сообщает Домогаров. — Порты в Новороссийске, нефтепроводы под Уралом.

— Субсидии Грозиным? Это несправедливо! — Жаров снова вскипает. — Оспариваю этот пункт!

— Вы не можете, ваше сиятельство, — невозмутимо говорит Кирилл Анатольевич. — Это не часть декрета, а отдельный указ его величества.

Андрей открывает было рот и тут же захлопывает его. Он гневно отбрасывает ручку и бурчит: