Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди
Шрифт:
Позже, когда мне уже было семь лет, Юра подвел меня к этому слону, и я покормил его морковкой.
После моего появления на свет мама решила сделать свой номер. Из какого-то зоопарка привезли черную пантеру, и мама убедила начальство дать ей возможность сделать с ней номер. Специалисты начали готовить пантеру для выхода на манеж. Это обычная практика. В цирке тот, кто не имеет цирковой профессии, обычно начинает с номеров с животными. Их кто-то готовит, а на арену выходит новичок.
Все было хорошо, мать уже
В это время был объявлен набор в новый балетный коллектив «Танцы народов СССР». Отец настоял, чтобы мама участвовала в конкурсе. Конкурс был сложным (чем не A Chorus Line с Майклом Дугласом), но она понравилась набиравшему танцовщиц Игорю Моисееву, и он взял ее в состав своей первой труппы. Недавно я видел фильм о Моисееве и среди танцовщиц узнал свою мать.
А пантеру так и не выпустили на манеж. Дрессировщики нашли ее очень агрессивной и отправили в зоопарк.
Через двадцать пять лет я почти повторил историю матери, только не с пантерой, а со львами.
Прекрасный послевоенный фильм «Золушка» недавно был показан в цвете. Режиссеры, делавшие, как теперь говорят, «оцветовку», рассказывали, что у них были трудности с цветом глаз главной героини Янины Жеймо, игравшей Золушку. Не сохранилось ни одной цветной фотографии актрисы.
А я мог бы прийти им на помощь.
Жеймо была подругой моей матери, они вместе работали на эстраде, иногда в разговоре переходили на польский язык. Янина как-то сказала ей: «У твоего сына точно такой же цвет глаз, как у меня, — голубые с серым отливом». Мать согласилась.
Когда я посмотрел фильм в цвете, то обратил внимание на цвет глаз Золушки. Режиссеры не ошиблись. Он был точно такого же цвета, как у меня.
Сам я в цирк попал в 1961 году.
После исключения из университета я сначала подрабатывал в отделах внешних сношений различных ведомств, а потом закрепился в иностранном отделе Управления цирков.
В цирке еще помнили моих родителей. Встретили меня как «потомственного циркача», и я сразу же окунулся в яркую жизнь цирка с его блеском, шутками и сплетнями. Цирковой лексикон и цирковые правила для меня не были чужими. Я с детства знал, что такое да капо и корпатура, знал, что самая тяжелая профессия — каучук, и что работают с животными одни, а на манеж выходят другие.
Помню, тогда весь цирк смеялся над такой историей. В Иркутске должна была выступать любимица московского начальства эквилибристка Ирина Бирина, но восьмидесятилетний директор цирка не включал ее в программу и она не получала зарплату. Бирина послала в Москву телеграмму такого содержания: «Почему меня не используют в программе?». Начальство послало телеграмму директору цирка: «Почему не используете Бирину?». И получило ответ, заставивший хохотать весь цирк: «Использовать не могу связи преклонностью возраста».
Я попал в круг интересных людей. Первой моей близкой знакомой
была воздушная гимнастка Ира Щетинина. Мне приятно было бывать в гостях с этой на вид хрупкой и красивой девушкой. Единственное, что выдавало в ней гимнастку, — это мускулистая шея, которую она искусно прятала за воротничками. Однажды Ира подрабатывала Снегурочкой в Колонном зале. В перерыве, когда она отдыхала на лестничной клетке, к ней начал приставать с ухаживаниями подвыпивший родитель. Она терпела, терпела, потом подняла его и посадила на высокий подоконник. И он стал скулить: «Товарищ Снегурочка, снимите меня отсюда».Подходил ко мне легендарный Александр Борисович Буше, которому отец передал должность инспектора цирка. Он любил вспоминать, как отец учил его продлевать антракт на пять минут, за что и получал от благодарных буфетчиц фужер коньяка.
В Главном управлении цирков старшим инспектором числился некто Зайцев Александр Николаевич. Высокого роста, красивый, всегда прекрасно одетый, с вкрадчивыми манерами и сносным английским языком. Инспектором он только числился, ибо носил погоны и управление было для него ширмой. Его непосредственное начальство использовало его для контактов с кинозвездами женского пола и не без успеха. И вообще, к слабому полу он имел тяготение; зато совсем не испытывал тяготения к работе в управлении, которую он должен был выполнять хотя бы для виду.
Коллег по управлению он не то чтобы не любил — побаивался. А со мной отношения были самые великолепные. Не скрою: он частенько брал меня с собою на «мероприятия», а посему и доверял.
По утрам он звонил мне и командовал:
— Запусти станок, разбросай стружку.
Это означало, что я должен вынуть из стола его тетрадь, паркер и создать видимость, что он просто вышел на минуту. А вечером:
— Собери стружку, выключи станок.
Много лет спустя, когда я стал начальником, я позвонил своему подчиненному и сказал:
— Запусти станок, разбросай стружку.
И для верности спросил:
— Понял?
— Понял, — весело отрапортовал он.
Когда я появился через час, подчиненный доложил:
— Все в порядке, — и показал на стол. Там стола бутылка коньяка и лежали бутерброды.
О времена! О нравы!
Как-то меня вызвал председатель управления Феодосий Георгиевич Бардиан и сказал:
— Ты потомственный циркач и нечего тебе делать в Отделе внешних сношений. Готовь свой номер.
После недели раздумий я явился к Бардиану и завил, что у меня есть идея: говорящие хищники. К хищнику прикрепляется маленький, но мощный динамик. Выходит тигр на арену и говорит льву: «Здравствуй, лев», а тот отвечает: «Здравствуй, тигр».
Бардиану такая идея понравилась:
— Помогу.
Через несколько дней я поехал к своему знакомому дрессировщику Косте Константиновскому, мужу Маргариты Назаровой и руководителю ее аттракциона. Недавно я видел по телевизору фильм «Полосатый рейс», где Назарова играет главную роль дрессировщицы, и еще раз поразился, насколько она фотогенична.