Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди
Шрифт:
Заседание бюро райкома комсомола. Исключаем из комсомола виновную. Я веду заседание. Читаю мораль по поводу того, что «ты слабая девочка, и не в твоих интересах, чтобы мир был устроен так, чтобы диктовали сильные».
— Запомни мудрое житейское правило, — вещал я. — Как ты с людьми, так и они с тобой.
И вдруг девица завизжала: «Ой, пожалуйста не надо», а члены бюро покатились со смеху.
Смеялись долго. Оказывается, увлекшись пылкой речью, я не заметил, как локтем отодвинул штору, и взору присутствующих открылся подоконник, на котором стояла… пустая бутылка. И девица решила, что сейчас ее ожидает
— Слово предоставляется секретарю Фрунзенского райкома комсомола…
И моя фамилия.
Отказываться было глупо…
В райком часто приходили разнарядки на сидение в президиумах. Так получилось и в этот раз. Из горкома пришло указание направить одного из секретарей на всесоюзный слет (или съезд) собаководов. Отдельно было оговорено: без выступления. Поехал я.
Слет проходил в Клубе имени Дзержинского. Среди организаторов оказался мой бывший сотрудник по райкому Олег Гудим. Парень неординарный, с выдумкой. И он выдумал: вписал меня в списки выступающих, шутки ради. Он решил: когда объявят «Слово предоставляется такому-то, приготовиться следующему оратору», он подойдет к ведущему собрания и скажет, что произошла ошибка.
Но вмешался случай. Объявленный оратор отсутствовал, и слово предоставили сразу мне. Я направился к трибуне. Беда еще состояла в том, что я толком не слушал, о чем говорили до меня. Проходя мимо Олега, я мрачно процедил: «Убью».
И я начал говорить. О том, что наличие животных в доме благотворно влияет на воспитание подрастающего поколения. О том, что в школах необходимо приветствовать создание живых уголков. И прочие благие пожелания.
Потом на меня даже ссылались: «Правильный вопрос поставил представитель комсомола».
А у выхода меня ждал Олег с маленьким мешочком. Когда он работал в райкоме, то часто опаздывал и ссылался на то, что у него не было пятака на метро. После очередного его опоздания я начал перед концом работы выдавать ему пятаки на метро. И теперь он сбегал в буфет и принес мне подарок — мешочек, набитый пятаками. Я засмеялся и… простил.
Однажды в качестве гостя на отчетно-выборную конференцию Фрунзенского райкома комсомола был приглашен маршал П. Ф. Батицкий. Конференция проходила в зале Дома киноактера. Маршал перепутал входы и пробирался к нам через Союз писателей. Его водили по коридорам, лестницам, и у нас он появился в крайне возбужденном состоянии.
— Кто главный? — спросил он.
Первый секретарь в это время делал доклад, следующим был я.
— Я главный.
Маршал с минуту смотрел на меня, а потом спокойно сказал:
— Вы — серость.
Я провел маршала в президиум. Через полчаса ему предоставили слово.
— Сейчас что-то будет, — предупредил я первого секретаря.
Маршал поднялся на трибуну и начал говорить о том… как он любит комсомол и какие у комсомола хорошие руководители… боевые, задиристые.
Помню, как в течение почти пяти минут смеялись делегаты конференции, почти тысяча человек. Тогда шла кампания по приведению в порядок захоронений солдат, погибших под Москвой. Отыскивали захоронения, и комсомольцы организовывали уход за могилами, находили родственников
погибших.Выступал секретарь комитета комсомола Государственного дома звукозаписи. Он долго говорил о том, как они искали могилу и наконец нашли. И радостно заявил:
— И тогда мы решили: это наша могила!
Отчетно-выборная конференция райкома комсомола созывалась раз в два года. А в тот год, когда конференции не было, райком комсомола отчитывался непосредственно перед первичными организациями. Составлялся доклад часа на три, и работники райкома разъезжались по первичным организациям. В крупные отправлялись секретари, в мелкие — работники рангом пониже.
И каждый раз представитель райкома обращался к собравшимся с такими словами:
— Райком подготовил доклад о своей работы за год. Чтение доклада займет приблизительно три часа. Есть два варианта: либо зачитать только те части доклада, которые касаются непосредственно вашей организации, это займет приблизительно минут сорок, либо зачитать весь доклад.
Председатель собрания ставил вопрос на голосование. Естественно, все голосовали за сокращенную копию доклада.
Но не везде.
Я приехал для доклада в Министерство внутренних дел. Тогда оно называлось Министерство охраны общественного порядка. Министром был Вадим Степанович Тикунов.
Я спросил собрание, зачитывать мне весь доклад или нет, и, к моему удивлению, услышал предложение зачитать весь доклад. Естественно, трехчасовое чтение меня совершенно не прельщало, я вышел из президиума и спросил зал:
— Может быть, у кого-то будут другие предложения?
Какой-то офицерик из зала закричал:
— Зачитайте часть.
И тут…
Поднялся сидевший в президиуме секретарь парткома, полковник и обратился к кому-то в зале:
— Капитан Иванов, незрелое мнение о сокращении доклада райкома комсомола является незрелым мнением лейтенанта Сидорова или незрелым мнением всего вашего отделения.
Капитан Иванов (фамилии я, естественно, привожу условные) четко отрапортовал:
— Предложение о сокращении доклада райкома комсомола является незрелым мнением лейтенанта Сидорова.
И мне пришлось читать весь доклад.
После доклада в Министерстве охраны общественного порядка меня пригласили отобедать.
Вел на обед секретарь парткома. Мы прошли через несколько коридоров, спустились на лифте и попали в маленькую комнату, где был сервирован стол на четырех человек. За стол сели секретарь парткома, секретарь комитета комсомола и я. Четвертое место оставлялось пустым.
— Это для министра, — объяснил секретарь парткома.
Подали закуску. Потом первое. Подали первое и отсутствующему министру.
— Министр задерживается? — спросил я.
— Нет, он в Ташкенте.
— Так он вряд ли придет, — высказал я предположение.
— Вряд ли, — согласился секретарь парткома.
В это время отсутствующему министру принесли второе.
— Так зачем это? — я показал на блюдо.
— На всякий случай, — спокойно ответил секретарь парткома.
Через много лет я встретился с Тикуновым. Тогда он был послом в Камеруне. Я часто бывал в Камеруне, и он всегда приглашал меня к себе домой.