Директор

— Что вы имеете в виду?

— Раз уж тебя все равно придется «воскресить», то это станет известно. Пусть даже все пройдет максимально тихо и без шума. Вот и было принято решение, что мы сами об этом скажем. Тихо и без шума. Чтобы на «той» стороне не считали, будто у них все получилось в полном объеме, а когда вскроется, что это не так, не начались резкие телодвижения.

— Тогда в чем проблема вернуть меня в институт?

— В этом случае «тихо и без шума» воскресить тебя не удастся, — вздохнул Берия. — Поэтому контакты с прошлым коллективом тебе придется свести к нулю. Да и ты же в курсе, что вражеская разведка вышла на Анну?

— Да, вы говорили.

— Операция по работе с ней не закончена. Сейчас конечно ее связной ушел в подполье, но есть шанс, что он потом вернется. Подобные игры не ограничиваются одним годом.

О чем я и сам думал, когда был резко против моей официальной смерти.

— А она справится?

— А ты почитай, — хмыкнул Берия и достал из своего чемоданчика папку. — Специально тебе принес. Может, какие свои мысли добавишь.

Покосившись на него, я взял папку и сел за стол.

Ну что я могу сказать? Завидно. Это если самому себе не врать. Да, можно сослаться на то, что писала это она не одна. В некоторых моментах я вижу по оборотам речи и вектору приложенного внимания, что активно постарались и остальные аналитики, работающие в институте. Далее — явно не только Тухачевский давал информацию по устройству нашей армии. Тут и ссылки на то, какие сведения собрали наши полевые работники, и даже приводятся цитаты отдельных командиров батальонов и взводов. Комполка или комдивы такой откровенностью, как более низкие чины, не страдали видимо, потому что их цитат и оценок я в тексте не нашел.

Короче, моя изолированность и оторванность от работы сделали дело — возможно, если бы я остался на своем рабочем месте, то выдал бы отчет не хуже, однако и то, что я вижу — на очень неплохом уровне.

Если говорить конкретно про отчет, то в нем поднималось сразу несколько тем:

— неоднородная подготовка красноармейцев,

— не целевое расходование средств,

— отсутствие единого стандарта: в учебной части, в материальном обеспечении, в тактических схемах, даже символах,

— плохая логистика тыловых служб,

и на «закуску»:

— неразбериха в приказах и отсутствие четкой иерархии.

Последний пункт был написан очень витиевато и расплывчато, но когда я смог продраться до сути, то понял, с чем это связано. Многие командиры жаловались на военных комиссаров, вмешивающихся в любой момент как в проведение боевой подготовки, так и в обеспечение бойцов, могли отменить наказание для провинившегося, по мнению командира, красноармейца или нижестоящего командира, или наоборот — наказать образцового бойца за неоднозначную политическую позицию или просто критику решений секретаря горкома, чем-то ущемившего родных бойца.

Хм-м. А ведь Александр Михайлович тоже об этом вскользь упоминал. Не открыто, но недовольство у него к военным комиссарам хорошо ощущалось. И понятно, почему этот пункт такой завуалированный. Мол, надо бы их отодвинуть от реальной власти или хотя бы подчинить командирам, сделав заместителями, но напрямую — ни слова об этом. Они же представители партии. Идти против них, все равно, что идти против партии. А это в нашей стране — табу.

Это было начало отчета — какие удалось выявить «недостатки». Далее шел анализ, что будет, если ничего не предпринять. Эту часть я просмотрел бегло, остановившись на выводе. А он гласил, что при текущей ситуации идет изрядный расход средств, а вот «выхлоп» хоть и выше, чем был несколькими годами ранее, но все равно система недостаточно эффективна. Как итог прогноза — в случае начала войны первый натиск мы, может, и отразим, а вот при затяжном конфликте начнутся проблемы. В основном из-за медлительности тыла, быстрого выхода из строя техники и невозможности ее починить на месте поля боя, а также долгого обучения пополнения. А без обучения будут высокие потери.

После этого уже Анна с другими моими аналитиками, предлагала следующее:

— изменить функции территориальной милиции, сделав из нее пункт первичного отбора и подготовки.

В нее теперь должны будут идти все парни призывного возраста, где будет оцениваться их интеллект, физические данные, моральные принципы и желание поступить на военную службу. После этого месяц обычной муштры: то самое «лево-право», о котором говорил мне Василевский. На этом этапе вычеркиваются откровенно непригодные к службе парни и девушки. Да, девушек у нас тоже призывают, но уже на добровольной основе. Далее оставшиеся проходят двухмесячный краткий курс по изучению военных специальностей. Всех. Простое ознакомление, теоретические знания, после чего призывники проходят тест — как эти знания и какие именно усвоили.

Это по задумке Ани должно выявить предрасположенность к той или иной военной специальности. На основе этих тестов уже идет призыв в кадровые части. Не всех, а только самых способных и желающих дальше продолжить службу. Причем первыми себе бойцов набирают части, где необходим высокий интеллект или быстрая обучаемость. То есть — танкисты, артиллеристы, летчики и моряки. Пехота забирает тех, кто остались.

Но это только первый пункт. Вторым идет обеспечение войск. Вот тут упор сделан на увеличение заводов по выпуску запчастей к технике и выделение дополнительного количества топлива для учений. Ну и боеприпасов до кучи.

Третьим пунктом выделена логистика тыла. Формирование складов, способ их наполнения, способ быстрой выдачи необходимого материального снаряжения, кто несет ответственность и до какого момента, как вести отчет по учету материального обеспечения и тому подобное. Тут же был подпункт о скорости перемещения материально-технических средств, как ключевом моменте обеспечения боеспособности армии. Особенно в ходе боевых действий.

— Ну что? — усмехнулся Лаврентий Павлович. — Хорошую замену себе вырастил?

— Есть такое, — улыбнулся я в ответ.

Нечего его своей кислой миной радовать. К тому же он прав — во многом благодаря моим изначальным усилиям и тому, что я продвинул Аню, такой результат вышел. Есть чем гордиться.

— Хорошо, с первой новостью мы разобрались, — вернул я папку с отчетом Берии. — Что с другими? Вы же о нескольких новостях говорили.

— И что? Никаких правок вносить не будешь? — хмыкнул он.

— Зачем? — пожал я плечами. — Вы сами сказали — хорошую замену я себе вырастил. Лишь могу мои заметки вам отдать. Если необходимо, передадите Анне. Сами видите, у меня столько ресурсов здесь не было, чтобы подобную работу провести.

Заметки Берия забрал, после чего сообщил еще одно не приятное известие.

— Тебе придется переехать. С родными устроим встречу в ближайшее время. Но о прошлой квартире забудь. Да и о той, которую ты строил в кооперативе — тоже.

— Из-за той же «секретности» и моей «смерти и воскрешении»? — мрачно спросил я.

— Рад, что ты понимаешь причины.

— И куда вы меня сослать хотите? — прежде чем начать возмущаться, потому что отказываться от новой квартиры, в которую вложено столько трудов было до жути обидно, задал я вопрос.

— Никуда. Останешься в Москве работать. Просто в другом районе, подальше от твоего прежнего места обитания.

— И в чем логика? — удивился я.

— Как и сказал — ты все равно «воскреснешь», просто тихо и без шума. Потом и твою могилу уберем со временем. Москва большая, если кого и встретишь из старых знакомых, то лишь случайно. На такой случай подготовим тебе легенду, позже ознакомишься с ней. Но из публичного пространства, как ты любишь иногда выражаться, принято решение тебя убрать.