Директор

Остапин издал тяжкий вздох и промолчал.

— Ладно, — махнул я рукой, — зовите, когда они закончат.

В целом пока я доволен. Даже несмотря на накладки со сборкой работа проделана большая и в очень короткие сроки. Темп мы задали отличный. Если к концу года доведем такие вот мини-тракторы до ума, то уже в следующем можно будет запускать их в серию, а там я уверен отбоя от желающих подать заявку на приобретение этой техники не будет.

— Я дома! — крикнул я в коридор, открыв дверь.

Ответом мне была подозрительная тишина. Быстро скинув обувь, с тревогой на сердце я пробежал до кухни, попутно заглядывая в комнаты…

— Уф, — облегчению моему не было предела.

Люда сидела на корточках, вытянув руки в сторону сына, а тот сосредоточенно смотрел на них. И только потом до меня дошло, что Леша в этот момент стоял на ногах, держась одной рукой за табуретку!

— Ну же, — прошептала любимая, не сводя глаз с нашего мальчика. — Давай. Ты сможешь.

Покачнувшись, Леша все же отпустил табурет и сделал шаг. Чуть покачался, а у меня замерло сердце — вдруг сейчас упадет? Но нет, удержался и уже гораздо быстрее совершил оставшиеся три шага, схватившись за руки мамы.

— Ура! — воскликнула Люда, подхватив сына на руки. — Ты видел? Видел? — обернулась она ко мне. В глазах — счастье и восторг.

— Видел, — обнял я своих любимых и чмокнул обоих в щеки.

— Сейчас, наложу, — засуетилась она, вспомнив, что я все же с работы и еще не ел.

Но событие замечательное. Наш сын делает первые полноценные шаги! Правда теперь за ним глаз да глаз нужен. Как только освоится, бегать будет по всей квартире. И фиг догонишь! До этого он на четвереньках так ползал, что реально за ним угнаться было сложно, а уж сейчас-то… Я мысленно посочувствовал жене, понимая, что ей придется гораздо больше времени с ним проводить, не то что мне. Надо будет как-нибудь устроить ей потом выходной. Уже по ее глазам вижу, что от быта и однообразности она начинает медленно впадать в апатию.

— Люд, как ты смотришь на поход в театр? — не стал я откладывать дело в долгий ящик.

— Когда?! — молниеносная реакция и хищный взгляд подтвердили мои мысли.

— Думаю, в выходные можно будет попросить моих родителей посидеть пару часиков с Лешей. Ну или Настю к этому привлечь.

— Я тебя обожаю! — кинулась она мне на шею.

Приятно, черт возьми. Теперь осталось лишь билеты достать.

Работы по мини-трактору продолжались. Собранный прототип был неплох, но все же система тросов оказалась самым «узким» и ненадежным местом. Да и сменять насадки из-за нее было не просто. Требовался другой подход. И я нашел его!

Перечитывая труды наших ученых, как уже состоявшихся, так и только недавно закончивших университет, мне попалась статья некоего Башта Трифона Максимовича. Этот молодой человек, которому еще и тридцати лет не исполнилось, занимался ни много ни мало исследованием гидравлических и пневматических приводов! Судя по описанию из статьи — это ровно то, что применяется в «бобкэтах» в будущем! Естественно мимо пройти я не мог и тут же списался с ним. Сам Трофим Максимович жил в Киеве, где и получил первое высшее образование. Но и в МГУ успел отметиться, закончив мехмат этого университета заочно.

Башта от предложения приехать и обсудить детали проекта отказываться не стал, тем более что и командировку ему оплачивать будет мой НИИ. Прототип мини-трактора в текущий момент проходил испытания «в полях» — я договорился с несколькими колхозами, что они с помощью нашей техники вскопают землю, попробуют открыть котлован под застройку, протянут насыпную дорогу. Этими работами они проверят в действии сразу несколько наших «насадок» и смогут дать им свою оценку. А большего пока и не нужно.

У «бытовиков» все было тоже не плохо. Чертежи их морозильного шкафа я уже отнес в Бюро по изобретениям, а заодно составил заявку на рассмотрение нашего прибора комиссией Госплана для внедрения его в производство. И пока там ее рассматривают, дал задание отделу по созданию «линейки» таких шкафов — чтобы и размер был разный (не только в квартиру поставить, но и в тех же магазинах было где хранить продукты), и температуру можно если не регулировать, то хотя бы сделать аппарат с не такой глубокой заморозкой, а для простого охлаждения.

Кроме работы мои мысли возвращались к кооперативной квартире, которую я строил когда-то, еще будучи главой иного института. Стены давно готовы, в этом году время на «усадку» фундамента должно завершиться и можно будет делать внутри ремонт и закупать мебель. Сдавать в аренду мне эту квартиру никто не даст — не те времена, но уж придумаю что-нибудь. А то зависеть в жилищном вопросе полностью от государства не хочется. Сейчас я на должности и живу здесь, а завтра снимут или переведут куда-то — и все, на улице что ли окажусь? Не хотелось бы.

— Ты был прав, — заявил мне Борис, растянувшись на пледе.

Мы сидели на берегу реки, отдыхая после заплыва на лодках. Люда следила за Лешей, пока тот бултыхался на берегу. Совместить гоночный заплыв среди любителей лодок с выводом на пикник семьи было моей идеей. Только вот Борис пока один, что немного огорчало мою половинку — поболтать Люде было особо не с кем. Хотя она уже поглядывала заинтересованно на молодую семейную пару, расположившуюся в десятке метров от нас. Может и не удержится и пойдет знакомиться.

— В чем? — лениво спросил я друга, прикрыв глаза.

Руки после нагрузки ныли, но не болью, а приятно как после хорошей тренировки. Рядом стояла бутылка с морсом, из которой я выхлебал почти половину, и двигаться, и о чем-то думать не сильно хотелось. Тем более теплое апрельское солнышко пригревало очень хорошо, обещая более раннее начало летнего сезона. Да и выбрались мы на этот пикник при первой же возможности — а то опостылело сидеть в квартире, как Люда выразилась.

— Про Германию. Их Гитлер — никакой не коммунист. Да и социалист из него… непонятный, — друг досадливо поморщился.

— Что же заставило тебя поменять свое мнение? — стало мне интересно.

— Первое что он сделал — отменил свободу собраний и союзов! Представляешь? Социализм — это ведь про коллективное управление, а запрет собраний и союзов прямо противоречит этому. Да еще и сделали германцы это якобы из-за того, что пожар в рейхстаге у них устроил наш разведчик. Ну это ни в какие ворота! Ясно ведь, что капиталисты стараются, чтобы мы не объединились, а он на поводу у них идет!

— Ну, я сразу сказал, что «национал» — это про одну нацию, — все также лениво ответил я другу. — Так что тебя смущает? Для своего народа он старается? Хоть что-то сделал?

Было видно, что тот наш давний разговор зацепил Борю, вот он внимательно и следил за событиями, что в Германии происходят. Так что ответил он быстро, не задумываясь.

— Закон приняли, о ликвидации бедственного положения народа и государства. Но странно: вроде в названии говорится о народе, а по факту, почитал я его положения, там лишь о том, кому власть принадлежит написано. И вот в пунктах о народе ни словом не упомянуто!

— Диктат? — хмыкнул я. — Но не народа?

— Да! У нас тоже диктатура прописана, но не конкретного органа власти или там человека — а пролетариата. Главные у нас — рабочие, а не те, кто в правительстве заседает, — я мысленно улыбнулся такой наивной трактовке. Все же Боря — больше инженер, чем политик, и в нюансах пока разбирается слабо. — Потому у нас и собрания никто запретить не может, и союзы новые только появляются, да расширяются. Да то же политбюро взять — это ведь не один человек, а несколько авторитетных представителей разных коммисариатов. И они вместе голосованием решают, как мы будем жить дальше! Эх, — тут он вздохнул, и запал дальше говорить у парня пропал.