Директор
Шрифт:
Вообще не замечал раньше за собой, но похоже вселение в детское тело сильно ударило по моим мозгам и думал я не как взрослый человек, а именно как ребенок, каким меня видели все окружающие.
— Очень хорошо, — подвел вердикт Иосиф Виссарионович, когда я замолчал. — Особенно эти новые морозильные шкафы — они сильно помогут в сохранении и доставке мясной и рыбной продукции, — тут он пожевал губами, слегка нахмурился и спросил. — Хм, вы тут написали, что задание комиссии госплана на разработку и сборку грузового передвижного морозильного шкафа будет выполнено к середине года, но не указали точной даты, почему? Есть какие-то проблемы?
— Нет, товарищ Сталин, — покачал
— Это хорошая новость, товарищ Огнев, — довольно прищурился генсек.
По поводу других проектов института он никаких уточняющих вопросов задавать не стал. Да и смысл? Те же теплицы полностью вывели из-под моей «опеки», передав на контроль в Наркомат земледелия. Сколько и где их построят теперь не моя забота. Только осенью ожидаю отчет об их применении, чтобы получить отзывы и замечания, по которым можно будет либо улучшить что-то, либо подвести итог, что улучшать там нечего. Но последнее все же вряд ли, Иван Трофимович — мужик въедливый и под его руководством наши «аграрии» уже накидали кучу рацпредложений по оснащению теплиц более продуманной системой отопления, полива и даже обсчитали углы оптимального наклона стеклянных крыш — чтобы зимой снег сам сходил, не задерживаясь и не грозя обрушить конструкцию.
По универсальному трактору тоже вопросов мне не задали. Вроде там и результаты какие-никакие есть, но я сам в отчете подчеркнул, что они не дотягивают до тех параметров, что изначально заложены в проект.
Так что на этой позитивной ноте меня бы и выпроводили, но я все же решился задать мучавший меня вопрос.
— Товарищ Сталин… — начал я официально и тут же «сократил дистанцию», перейдя на более неформальное обращение. — Иосиф Виссарионович, у меня вопрос есть… личного характера.
— Да? Говори, Сергей, не стесняйся, — поддержал мой тон генсек.
— На первое мая, в честь праздника, ожидается всесоюзный турнир по игре «Герои». Когда-то именно я написал правила для этой игры и «пустил в народ». Организаторы хотели меня пригласить, но по понятным причинам не смогли. Но сейчас же нет уже той необходимости меня скрывать?
— Хочешь поучаствовать в нем? — хмыкнул в усы Сталин.
— Да. Надоело жить «в подполье», когда в этом нет необходимости. Думаю, вы меня понимаете, — добавил я, намекая на его революционное прошлое.
— Я надеюсь, ты помнишь, что восстановление твоего имени не должно было быть «громким».
— Так ведь можно в газетах ничего не афишировать, или вообще строчкой упомянуть мое участие. Ну и поговорить с организаторами, кто уже в курсе моей «смерти», что произошла ошибка в документах, — тут же нашелся я с ответом. — А для остальных ничего и объяснять не надо. Как я помню, для широкой публики моя смерть не освещалась.
— Хорошо, — немного подумав, кивнул Иосиф Виссарионович. — Я поговорю с Лаврентием, чтобы он со своей стороны был готов.
Неужели получилось? До конца не верил! Судя по ответу Сталина, наши отношения с англичанами достаточно прочные на текущий момент, чтобы они не опасались подлости с их стороны. Или Лаврентий Павлович смог все же создать систему, при которой отбилось всякое желание
у вражеских спецслужб решать вопросы с «мозгами» в нашей стране кардинально?Демонстрация на первое мая уже не первый год была общим для страны праздником. И проходила она с размахом, как и все, за что брался Советский Союз. Толпы народа шли по улицам города, стекаясь к Красной площади, чтобы пройти парадом перед стенами Кремля. Не обошло стороной это событие и наш НИИ. И пусть меня еще ждал сегодня турнир по «героям», но организаторы мудро постановили провести его во второй половине дня, понимая, что в первую все участники будут находиться на главной площади страны.
На самой площади разносилась песня «Все выше, и выше, и выше», а люди с предвкушением ждали пролета новых самолетов. Авиация с каждым годом все набирала обороты. Конструкторы не только создавали новые типы самолетов, но и промышленность активно выпускала их серийно. Имена летчиков-испытателей, ставящих новые рекорды, были на слуху также широко, как в моей прошлой жизни имя Гагарина после его полета в космос.
Я с Людой и Лешей шли во главе колонны нашего НИИ. Рядом со своими семьями шагали главы моих отделов, а следом за каждым из них двигались их «подопечные». Леша размахивал красным флажком, с любопытством глазея по сторонам. Семен Дмитриевич с Юрием Борисовичем держали за концы большой транспарант с названием нашего института: НИИ «Прогресс народного хозяйства». Вот так «скромно», но вполне в духе времени. Спереди и сзади в нашей колонне шагали представители и иных институтов, а вся колонна представляла Академию наук СССР, к которой мы формально относились.
Шествие было долгим, и я боялся, что Леша не выдержит или вообще испугается такой толпы народа, но он меня удивил. Сын продержался до конца, а больше пострадали мои руки — почти три часа к ряду держать его было не просто. И ведь даже коляску не возьмешь — в такой толчее с ней и неудобно, и выделяться мы будем на фоне остальных. Ну и некая упертость с моей стороны сыграла — что я за отец, который не может почти годовалого сына на руках немного подержать? Всю сложность задачи я осознал лишь к концу демонстрации, но отыгрывать назад было поздно.
После прохода по Красной площади, мы отыскали моих родителей и я с чистой душой «передал» Люду с сыном им, а сам отправился искать своего водителя, с которым договорился заранее. Он должен меня довезти до Дома культуры «Серп и молот», где и состоится турнир.
Прибыл я вовремя и с любопытством посмотрел на возвышающееся над окружающими домами здание. Оно еще и было построено на холме и буквально нависало над проходящей рядом дорогой, а с тротуара ко входу вела длинная лестница. Само здание было новым, только в этом году достроили. Стены выделяются свежей покраской, над дверями внутрь нависает полукруглый, как волна прибоя, козырек. Рядом толпятся уже люди, в основном студенты и комсомольцы, но есть и мужчины постарше. Девушек кстати тоже хватает, но они не задерживаются у входа, торопясь проскочить мимо курящих в здание Дома культуры.
Я тоже у входа задерживаться не стал, пройдя внутрь. Недалеко от дверей располагался стол регистрации участников, куда я и подошел.
— Здравствуйте, я по приглашению, — начал я.
— Фамилия? — строго спросила сухонькая женщина. — Номер группы?
— Эм, Огнев, я не участник.
Ее тон голоса и вид как-то не вязался у меня в голове с организатором молодежной игры, какой сейчас были «Герои». Ей бы больше подошло библиотекарем быть, или управдомом.
Женщина тем временем посмотрела на меня, как прокурор на осужденного.