Директория IGRA

и пластиковые пули тут, и водометы (кому гейзеры, кому грязевые извержения), саперные лопатки, слезоточивый газ, - картинки генеральных репетиций, как обуздать.

Ну вот, наконец-то - одиночные камеры, где прелесть как испытываются чувства (а Мустафе кажется - сауна).

– Терпеливо перенес - значит, Всевышний помог, и тогда отпускали.

– Надеюсь, - это Мустафа, - если мне придется туго, поможете.

– Разве я Всевышний?

– Вылитый!

– Черт знает, что он говорит!
– воскликнул башка.

– Черт и знает!
– Это святой. И к Мустафе: - Виновному всевышний не помогал, и тот раскалывался.

– Вы о временах ZV?
– Никто не среагировал.

– Я только не помню, в какой последовательности: муж ранее жены или жена ранее мужа? Кстати, как у вас с женой?

– А что?

– Не чувствуете вины?

– ?

– А Ника?

– Извините, это - нельзя сердиться!
– мое личное дело.

– Это во времена ZV, так?.. с вашей легкой руки и пошло, всякие игры.

– Вы преувеличивается - Ника проболталась!
– мои заслуги.

– Не о вас персонально речь: ваша Вышка и рассекретила тайны, утратив...
– и к черту: - А что утратив?

– Ясно что! Знаем мы о вихляниях твоего суперрукля, кружок у нас вел, хвастунишка-лгунишка! На грош амуниции, на рупь амбиции!

– Ныне покойного, - чтоб не очень хаяли.

– Я и забрал его за это в ад!

– Так кого же ранее вас, если придется?

Черт взглянул на часы: - Там уже началось.

В тот же миг - это случилось неожиданно, вскрикнуть не успел - Мустафа оказался (все еще представлялось, что за дверью - сауна) в коморке на одну лишь думу (душу?), и щелкнуло за дверью.

– Эй! Что за шутки?! Выпустите немедленно!
– Голос в пустоту. Успокойся, сейчас откроют.

Все замкнуто. Дыши ровно. Без паники. Вот так: вдох - выдох, вдох выдох. Сохранить силы. Сразу вспотел. Воздуху! Это психоз.
– Эй!..
– Не кричи. Всплывает из глубин паническое, сейчас задохнется: - Откройте! Нет, не стучать: ведь слышат! Оставят и уйдут?
– Я задыхаюсь!..

Ни звука. Успокойся. Псевдонимы, в которых живем? Да, занимаюсь самовнушением. Надо беречь силы. Так глупо дал заманить! Ника спохватится! А вдруг и она с ними? Никого не предупредил! Хоть бы Нору!

– Есть кто? Глупые шутки! Откройте немедленно! Я ж могу умереть!..

ноги подкашиваются

сердце забилось

держаться

вздохнул глубоко

не дышится

воздуху!..

снова поэма-реквием?

беречь силы

вся спина мокрая

рубашка прилипла к плечам

вытереть лицо

пот стекает с волос

без паники!

слезы подступают.

Этого еще не хватало!..
– Считайте, что победили, выпустите меня, слыши те?!
– Не выдержит. Не терять энергию! Слова не успокаивали.

слабость в теле

дрожь в коленях

сердце в глазах болит

почему не глаза?

– Да я вас!..
– Наконец-то! Голос оттуда:

– Ах, еще грозить!
– Ждут, чтоб взмолился!

– Ответите за самоуправство!
– Молчат.
– Какого беса вы меня мучаете? Что я вам сделал?!

– Но я с вами, - это святой.

– За мою смерть ответите!!
– сорвал голос. Сразу стало трудно дышать.

колени уперлись о стену

так и повис

жив ли?

задыхаюсь!

это хрип.

Потерял счет времени, он ли сказал задыхаюсь? горло будто распухло мешает дышать.

Уже не понимает, где он, впал в забытье.

... Дверь резко отворилась, и Мустафа вывалился, ноги еще там, лежит бездыханный, но чувствует, что жив, теребят, не открывать глаза, нет сил спорить, чего-то желать, оставьте в покое, кто же его втолкнул? Он шел за башкой!.. Непременно посмотрите музей, детка! Не встанет ни за что - уперся ногой о дверной косяк, чтоб не втащили обратно. Снова запрут - не выдержит. Бежать! Но Титан!..

Он им такое устроит! Он их раздавит, эту мразь!..

– Ээ...э! Да он хилый, а мы-то думали!..
– Сквозь пелену, не ясно, чей голос.
– Можно осудить невинного, имеющего слабое сложение, - Мустафа с трудом постигал смысл слов, - а можно и оправдать беззаконного, на силу и крепость свои уповающего, так? А попал к нам - нет ни невинных, ни беззаконных.
– О нем?
– Ну-с, отдохнули и хватит.

– Да, - это святой, - из такой глины, даже если обожжена, не вылепишь колосса.
– Мустафу усадили на стул (экспонат?).
– Ну-с, продолжим диспут. Итак, вы утверждаете... А что он утверждает?
– спросил у башки.

– Болтал о ZV!
– ответил вместо святого черт.

– Ну да, академик!

Знают!

– О!.. С каким наслажденьем мы будем играть в эти их...
– и брань по адресу близнецов: Гласности + Контроля. И чуть ли не словами Мустафы: - Не брат и сестра, а муж и жена!

– Семья=то распалась!

– Не распалась! Помер мужик!

– Разве?

– Ну да, гласность овдовела и пошла, дабы чувственность утолить, по рукам!
– Облик святого сразу стал земным. Что-то произошло, но что?

– Говорят, - заметил башка, - видели живого Контроля.

– Среди бомжей!..

– Что ж, триумвират, - заметил черт, - вынесет, конечно, вердикт, и каждому выпадет радость: кто получит пять - рад, что не десять, кто десять - что не двадцать пять, а этот - что избежал рсстрл'а.
– Банально и старо!
– Жаль, - вздохнул, - что возраст у нас уже не тот!

– Опыт!
– успокоил башка.

– Подзабылось малость, - и на Мустафу святой смотрит, - иначе мы бы этого молодца в заповедные края, где карликовые березы и низкие кусты рябины. Потом под сопку. Ну как, хочется под сопку? Хилые нынче пошли, хотя, - святой размышлял в привычно-спокойном тоне, - чуть передержали в боксе, надо б по принципу маятника, чтоб привыкал и осваивал, и мы б ему новые испытания, поднимая шкалу. Дюжина разрядов - на первом споткнулись.

– Успеть бы хоть часть провернуть: иглы под ногти, поджаривание на костре, пивная бутылка - с пивом!
– и чтоб сел на горлышко всем своим задом, по спине валиком с гвоздями, что еще?

– Да, пытки измельчали, - вздохнул святой, - прежде наказывали, испытывая: на схватку со львом, многоголовой гидрой, да чтоб похитил чудовище какое из подземного мира. Кары и моральные: в рабстве унизят, заставят носить женское платье...
– Умолк, вспомнив про богатыря - без передыху двести девиц, покуда всех... а тут выпытывай всякие мелкие пакости.