Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
Натан и Марина
Завтра - Первое Мая. Мы ехали с оркестром таксомоторного парка куда-то за город давать концерт. Натан взял с собой жену Марину, симпатичную блондинку с белоснежной кожей. Со мной была Наташа. Нам выделили большой львовский автобус. Натан всех веселил. Сыпались шутки-прибаутки. С женой Мариной он почти никогда не выходил на люди. Позже я узнал причину этому.
Благополучно дали концерт, начальство не поскупилось, и нам накрыли приличный стол, на котором стояло четыре бутылки водки. Чуть позже докупили еще две. Наташа выпила
Гулянка закончилась. Натан пригласил меня с Наташей переночевать у него. Вместе с Мариной, с шестилетней дочерью и бабушкой жены он жил в большой трехкомнатной квартире. Натану не нравилась ворчливая бабушка. Как-то рассказывал мне и Наташе, что время от времени он в валенок вкладывает утюжок и тихонько бьет бабушку по печени. Наташа возмутилась:
– Что, в самом деле?!
– Да нет, Наташа, он шутит - успокоил ее я.
Бабушка и ребенок спали, нам показали нашу спальню. Когда мы с Наташей уже готовились лечь, вдруг открылась дверь и к нам зашла... в чем мать родила, неуверенно стоящая на ногах Марина. Мы уставились на нее, недоуменно хлопая глазами.
– Эдик... я тут что-то хотела сказать...
Не успела она договорить, как заскочил Натан и грубо ее утащил. Послышались глухие удары по телу. Натан "воспитывал" жену. Позже он мне признается, что Марина - алкоголичка и временами к концу вечера падает лицом в салат. По этой причине он старается не ходить с ней на вечеринки.
Сумасшествие
То, что людьми принято называть судьбою, является, в сущности, лишь совокупностью учиненных ими глупостей.
(Шопенгауэр)
Выросши в стране, обучающей молодежь научному атеизму, я знал, что Бога нет. Но если все-таки он есть, то дал человеку свободу вершить судьбу свою и поэтому не ответственен за человеческие деяния.
Первые дни мая. Холодные дни позади. Деревья играют молодой листвой. Жить хочется. С утра отгремел майский ливень, и сразу же за ним выглянуло веселое солнышко, осушив слезы мостовых.
Я пришел к родителям позаниматься на пианино - скоро сессия. Закончив заниматься, направился к "Аппендициту". Около кафе грелись на солнце лабухи. Заметив Кабана и Денегу, я присоединился к ним.
– О!
– произнес Денега.
– Как раз тебя хотел увидеть.
– Шось трапылось?
– спросил я его по-украински.
(Почти все лабухи города между собой общались по-русски.)
– Не, ничего не случилось, просто одна чувиха была у вас в ресторане и хочет с тобой познакомиться.
– Не-е, не хочу!
– уверенно ответил я.
– Чего?
– глянул на меня Денега.
– Кстати, чувиха симпатичная.
– Не хочу!
– Ты что, заболел?
– Я в порядке.
– Чего ты пристал к нему, - вмешался Кабан, - у него сейчас клевая чувиха.
– Ну и шо?
– удивился Денега.
– Пойдем, - обратился к нему Кабан, махнув головой в сторону кафе.
– Начнем день.
Ресторан был полон. Благодаря паре башлевых клиентов мы неплохо заработали. Закончив работу поздним вечером и находясь в хорошем настроении, я ехал к родителям. Сегодня первая теплая ночь. Открыв в машине оба боковых окна,
я не спеша, закурив сигарету, ехал к маме. Не знаю, что на меня нашло, но машина поехала не к маме, а к нашей с Ирой квартире. Жизнь моя и до этих пор не была обделена событиями, но с этой ночи...Я остановился у подъезда и подошел к своей двери. С тех пор как разбежались, прошло уже более года. Я тихо подошел к окну. Форточки были открыты. Из слегка освещенной комнаты доносился приглушенный мужской басок и время от времени кокетливый Ирин смешок. Я присел на ступеньку у двери. "Как же я по ней соскучился!" Услышал ее голосок - и нахлынули воспоминания.
"Что со мной происходит? Откуда такое волнение? Ведь у меня сейчас самая лучшая девушка в мире, ведь я уже надеялся, что выздоровел от этой сумасшедшей любви!" Вся юдоль моих страданий медленно испарялась. Я не понимал, что происходит со мной. Поднялся и тихо постучал в дверь! "Что же я делаю?! Сумасшествие какое-то!" Ира подошла к двери.
– Кто там?
– Я.
Пауза.
– Ты?!
– Я.
– Что-то случилось?
– вскинулась испуганная Ира.
– Да.
– Что?
– Я соскучился.
Пауза.
– Эдик, я не одна, - тихо сказала она.
– Знаю... Хочу на него посмотреть.
– Нет, Эдик, уходи, пожалуйста... не надо!
– взволнованно зашептала в дверь.
– Ира, обещаю только посмотреть на него и сразу уйти.
– Эдик, ты не имеешь права, мы с тобой уже давно разошлись, пожалуйста, уйди, - волновалась за дверью Ира.
Я уходить не желал, хотелось увидеть не его - ее я хотел видеть! Вдохнуть ее запах! Дотронуться до нее!
– Ира, я обещаю, только зайду и выйду.
– Нет, не открою!
– испуганно повысила она голос.
– Ира, - лениво промолвил я, - ты же знаешь, что эту дверь, если захочу, то сниму с петель!
– Эдик, пожалуйста... не надо... не надо!
– металась она за дверью.
– Открой!
– прогудел я.
– Ты обещаешь сразу уйти?
– Обещаю.
Дверь медленно открылась. Она была одета в коротенькое, кофейного цвета платьице, на ногах - домашние тапочки.
Постояли мгновение, быстро окинув друг друга взглядами. Я зашел в комнату. За нашим маленьким столиком сидел молодой, высокий, черноволосый парень с розовыми не то от волнения, не то от возбуждения щеками. На столе стояли початая бутылка коньяка, две рюмки, на двух тарелочках - конфеты и сыр. Постель была еще (или уже) не мята. Я подошел к нему. Он встал. Выше меня на полголовы. Глянул ему в глаза и, повернувшись сделал два шага к подоконнику, на котором заметил столовый тупой нож, такой же, как когда-то тот, который я приставлял к Ириному животу десять лет назад. Вернувшись в исходное положение, я приставил нож к его животу, задав глупейший вопрос:
– Ты ее любишь?
С криком: "Брось свои хулиганские штучки, ты обещал, ты не имеешь права!" - подскочила Ира.
Парнишка замер и, чуть помешкав, тихо произнес:
– Да-а.
Я, протянув руку, остановил ее и задал второй глупый вопрос:
– Ты на ней женишься?
Парень молчал. Ира чуть притихла. Чувствуя нутром ее поддержку, я надавил сильнее:
– Я спросил тебя, ты женишься на ней?!
Хлопец явно не ожидал таких вопросов и стал мямлить:
– Я не знаю, еще не думал об этом, мы недавно стали...