Дневники потерянной души

– А странный дядя будет обедать? – задрав голову, спросила она, глядя на него снизу вверх без всякого страха, но с огромным детским любопытством.

– Будет, - заверил правитель, присев на корточки напротив нее. – Так ты и есть Эль-Нор?

Я открыл рот от изумления, подумав, что он каким-то своим чудесным способом угадал ее имя, но тут же понял, что его наверняка упоминал на острове мой хозяин в их разговорах.

– Да!
– гордо заявила девочка. – А ты меня знаешь?

– Я слышал о тебе, - серьезно ответил правитель.

Она еще пуще разулыбалась, высоко подняв голову и приосанившись – ей, несомненно, польстило, что о ней слышал даже этот диковинный гость, а значит, она очень важная личность.

Я же лишь с досадой прикрыл лицо ладонью, стыдясь ее фамильярного обращения.

Эль-Ронт поднялся, чуть склонившись и протягивая ей руку.

– Хочешь показать мне, где ты живешь?
– предложил он.

Дочка радостно уцепилась за его длинные пальцы, едва достав до них, и потянула за собой к зарослям дворовых сорняков, весело щебеча на ходу:

– Смотри, вот тут у меня цветочки, тут я играю. Это моя лошадка Нила, - подняла она с земли выструганную деревяшку. – А еще у нас большая спальня, где совсем не дует, и там мягкие кровати с подушками! Идем, покажу!

Она не подозревала, что болтает с правителем целой общины... гениальным лекарем... пришельцем с далеких звезд... И я ей отчасти завидовал.

Они скрылись за дверью в дом, и я облегченно обернулся к застывшей в недоумении Ками.

– Видишь? Ее он не напугал.

Немного придя в себя и поняв, что жуткий посетитель настроен дружелюбно и не причинит нам никакого вреда, она проследовала за мной в помещение.

– Ох, а зерно как же? – всплеснула руками жена, уже начав накрывать на стол. – Оно так и стоит за калиткой, если еще не украли! Бан, дурная твоя голова, я же просила принести!

Когда прошел ее страх, она быстро вернулась к своей деловитой практичности.

– Сейчас принесу, - кивнул я, снова выходя.

Больше одного мешка за раз я утащить не мог, а было их четыре. Пыхтя и потея, я приволок один к порогу, чуть не наткнувшись на Эль-Ронта.

– Я помогу тебе, - без тени смущения вызвался он, почти без усилий перенося мешок через порог и идя к калитке за остальными.

– Что вы, тар! – озабоченно бросился я за ним, пугаясь одновременно и за допущенную непочтительность, и за его сердце. – Простите, мы все ведем себя с вами ужасно, но чтоб вы мешки с зерном таскали – это уж слишком!

– Почему же? – окончательно огорошил он меня своим вопросом, очевидно, не считая это большой нагрузкой.

Пользуясь моим замешательством, он поднял два мешка одновременно, неся их в обеих руках, и у меня в очередной раз отвисла челюсть.

Мне ничего не оставалось, кроме как взяться за последний мешок и потащить его к дому.

Уже темнело, и мы сели за стол. Правитель присоединился, как и обещал Эль-Нор, скорее просто из вежливости, чем из чувства голода; хотя при желании, как я давно знал от хозяина, чужаки могли есть любую нашу пищу без вреда для себя. Он похвалил наваристую похлебку, приготовленную Ками, на что та только молча покраснела и кивнула, не в силах справиться со смущением. Эль-Нор, активная и непоседливая, как все нормальные дети ее возраста, со смехом бегала вокруг стула гостя, хлопая его своими ручками по ногам. Всякий раз, когда она проделывала это со мной, у меня появлялось сильное желание ее отшлепать; и только пугливые глаза жены, тут же хватавшей дочку на руки, меня останавливали.

Эль-Ронт же совершенно не раздражался от этих детских проказ. Когда девочка совсем расшалилась и стала карабкаться ему на колени, правитель помог ей, поднимая и усаживая поудобнее, да еще и придерживая, чтобы она не упала. Любопытный ребенок тут же стал перебирать тяжелые пряди черных волос и ощупывать твердые уши прямоугольной формы, восхищенно рассматривая чужака, словно чудесную игрушку.

Ками оторопело уставилась на эту сцену, забыв о еде и вновь явно тревожась о том, что будет с ее дочерью, если чужак вдруг разгневается.

– Эль-Нор, перестань, а ну слезай быстро! – попытался я угомонить ее, но она даже не обратила на меня внимания.

– Пусть открывает новое, - успокоил Эль-Ронт, позволяя подергать себя за воротник. – В этом нет ничего плохого.

Дочка тем временем приставила свою крошечную пухлую ладошку к узкой темной кисти правителя, сравнивая размеры.

– Ого! Такие пальчики до неба достанут! – протянула она и непосредственно, радостно рассмеялась.

– Когда мои сыновья были в этом возрасте, я видел свою задачу только в том, чтобы помочь им обрести контроль как можно скорее, – сказал Эль-Ронт, легко проведя свободной рукой по кудрявой головке. – Теперь я вижу, что это не единственный путь, а один из многих. И за это знание я благодарен всем вам.

Его речь поразила меня, и я долго пытался осознать услышанное. Я был уверен, что чужие неизмеримо более продвинуты, более совершенны как создания Высшей силы, и что им уж точно нечему учиться у нас.

Впервые мне стало понятнее, за что благодарил меня мой хозяин на острове; и что для них наше отсутствие контроля было не меньшим откровением.

Ночью мне не спалось. Я долго ворочался в постели, комкая одеяла. Для Эль-Ронта я на всякий случай постелил (сам, не доверяя это дело жене) на кровати Маура, так как только она была свободна. Но я подозревал, что он, скорее всего, не воспользуется ложем, лишь потому, что в эти несколько ночей не нуждался в отдыхе.

Когда мне надоели бесплодные попытки заснуть, я тихо поднялся и вышел из дома, обнаружив правителя сидящим на бревне под окном.

Он сосредоточенно смотрел куда-то перед собой, и сперва мне показалось, что он просто о чем-то глубоко задумался, пока я не проследил за его взглядом, заметив вдалеке за оградой маячащую у деревьев темную фигуру другого чужака.

Почувствовав мое присутствие, правитель обернулся.

– Мои товарищи волнуются из-за того, что я здесь, - пояснил он. – Говорят, что если весть разойдется по деревне, мне может угрожать опасность. Поэтому на рассвете я уйду.

Я огорченно кивнул, понимая его ответственность перед его подчиненными, хотя мне очень хотелось, чтобы его визит продлился подольше.

Эль-Ронт молча подвинулся, приглашая меня сесть рядом, и я тоже опустился на бревно.

– К тому же, так будет лучше для нас обоих, - добавил он после паузы. – Горе еще слишком свежо. Пока я рядом, ты не можешь забыть о нем и излечиться от своей печали.

Да, семейное сходство было для меня теперь столь явным, что я поражался, как раньше мог его не замечать. Точнее, не хотел замечать, и изо всех сил отрицал очевидное.