Дни мародёров
Шрифт:
«Остановись, остановись, остановись!» — тикал его парализованный бесполезный мозг.
Она тоже укусила его, пропуская нижнюю губу между зубами, и теперь уже собственная кровь хлынула в рот. Сириус сорвал ворот ее рубашки. Из-под белой ткани показалось маленькое матовое плечо, и он сам со стоном припал к нему, облизывая и кусая его. Дрожащие от возбуждения руки шарили по всему её телу. Он сорвал её лифчик, втянул в рот торчащий, нежно-розовый сосок.
«Что ты делаешь, безумец, да остановись же!»
Она была слишком маленькой для него. Совершенно не думая,
Член у него стоял колом. Сириус прижимался к ней, непроизвольно двигался и терся об неё, чувствуя даже сквозь ткань, какая она невыносимо горячая там. И она отвечала ему, отвечала, подаваясь навстречу, выгибаясь под ним...
«Мерзкая малфоевская гадина, останови это, хотя бы ты останови это безумие, раз я не могу!»
Да, сам он не мог. Ему легче было оторвать себе ногу, руку или даже голову, чем перестать прорываться внутрь этого ненавистного тела.
Он мог бы взять ее в любую секунду, потому что она — здесь, прижата к этому гадскому столу, а он прижат к ней, и нет никакой возможности оторваться, никакой.
Сириус отлепился от её рта и снова присосался к шее, одной рукой горячо обнимая гибкое тело, а другой полез ей под юбку и...
И тут это случилось.
Твердый кончик волшебной палочки воткнулся ему в вену на шее.
Несколько тяжелых ударов замедляющейся крови...
Он сглотнул, отчего стало только больнее, и откинул голову, повинуясь нажиму палочки.
— Отвали! — прорычала Малфой с искренней ненавистью кривя губы, вкус которых все еще был у него на языке.
Ушат ледяной воды на голову.
Сириус отпрянул от нее и врезался в стол.
Малфой тяжело дышала и выглядела совершенно ужасно — лохматая, с мокрыми глазами и губами, в съехавшей набок рубашке... на шее и плечах завтра точно появятся сюрпризы.
И это все сделал он.
Сириус снова рванул к ней, но урвал только одно прикосновение к шее — и его резануло какими-то паршивыми дурмстранговскими чарами.
— Я сказала, отвали!
Когда он очухался, Малфой уже была у двери, но по-прежнему держала его на прицеле.
— Никто... — она подавилась своими словами. Сириус тоже, потому что мысленно все еще находился у нее во рту. — Если ты хоть кому-нибудь...
Она швырнула в него палочку, схватила свою сумку и вылетела из кабинета, грохнув дверью так, что на пол просыпалась каменная крошка из стен. Сириус пару секунд постоял в мучительной звенящей тишине, а потом размахнулся и со всей силы врезал ногой по парте.
Он плохо помнил, как добрался до башни Гриффиндора.
Подземелья, скользкие стены, факелы трещат на стенах.
Камни холодные, а лоб горячий, и пульсирующая кровь распирает каждый гадский капилляр.
Он только что чуть не поимел Роксану Малфой.
И ее кровь, и слюна, и вся она, и весь ее запах теперь в нем.
От одной мысли затошнило так, что он согнулся пополам,
но позыв оказался пустым. Конечно. Он ведь ничего не ел.Мерзкая.
Отвратительная.
Вычищенная поколениями до последнего гена.
Как ты и хотела, матушка.
Снова позыв.
Сириус упал на пол и прислонился спиной к упоительно холодному камню. Если бы стена была живой, она бы сочувственно погладила его по волосам, как это делала миссис Поттер в детстве, когда думала, что он спит.
Что произошло?..
Что с ним случилось такое, что он вдруг просто перестал себя контролировать?!
Сириус тяжело застонал и вцепился в волосы.
Никогда ему еще не было так паршиво.
— Малфой?
Роксана дернулась от звука чужого, не того мужского голоса и обнаружила себя в гостиной Слизерина.
Да, в самом деле.
Она ведь сюда бежала.
Кажется, бежала... время от кабинета до этого момента как будто единорог слизал.
Катон был облачен в странную черную мантию с серебряной вышивкой и перчатки.
Так одевался Люциус, когда они шли на прием.
— Где ты была? — требовательно спросил он, застегивая на своих перчатках пуговки и подходя к ней...
... Блэк идет прямо на нее. Красивый человеческий зверь...
— Уже почти одиннадцать и... почему ты в таком виде? На тебя напали?
Блэйк, сидящая на диване в шелковом изумрудном халатике в окружении подружек, обернулась на слова Нотта и внимательно посмотрела на Роксану. Воспоминание о дневном разговоре всплыло на поверхность... и тут же снова погрузилось в пучину.
— Нигде, — шевельнула губами Роксана. — Никто на меня не напал.
... сильные руки и плечи и шея... сжимать, обнимать, целовать, кусать...
— Это были грязнокровки? — требовательно спрашивал Нотт. — Когда это произошло?
— Нотт, мы опаздываем, — напомнил ему здоровенный парень в точно такой же расшитой мантии и зеркально блестящих черных туфлях. Он сидел, забросив ноги на пуфик, и красиво скучал, вертя палочку между пальцев.
Прямо как...
Роксана зажмурилась.
— Надо отвести ее в крыло, посмотри, в каком она виде! — Нотт попытался взять ее за подбородок, но Роксана шарахнулась от него, как от огня. — Что с тобой?
— Я пойду спать, — хрипло каркнула Роксана и побежала в свою комнату, на лестнице столкнувшись с сальноволосым дружком Катона.
Увидев ее, он чуть прищурил холодные черные глаза и посторонился. Роксана, не поблагодарив, ринулась по лестнице вниз.
Все эти люди как будто знали о ее позоре.
Наверное, просто видели, как бесстыдно полыхала ее кожа...
— Бродяга! Бродяга, ну-ка стой!
Сириус сжал зубы.
Джеймс перехватил его на полпути к спальне, да еще и обхватил рукой за плечи — не вырвешься.
— Как все прошло?
— Чудесно, — прорычал Сириус, поворачиваясь к другу. Джеймс переменился в лице.
— У тебя кровь, ты что, подрался?
Сириус дернул головой и коснулся пальцем нижней губы, которая болезненно пульсировала и наливалась. На пальце осталось несколько капель.