Дни мародёров

— Джим!

— А?

Джеймс обернулся. В этот же момент раздался негромкий хлопок и его ослепила вспышка.

— Черт! — он дернулся, врезался в дверь магазина волшебных вещей так, что звякнул входной колокольчик и перед глазами у него неторопливо поплыл целый ансамбль разноцветных круглых пятен.

Лили рассмеялась.

Джеймс опасливо приоткрыл слезящиеся глаза, но вместо своей девушки увидел только расплывчатое фиолетовое пятно. Лили сунула новенький фотоаппарат под мышку, подобрала свалившиеся с Джеймс очки и водрузила их на место, напоследок коснувшись его губ мимолетным поцелуем.

— По-моему ты очень фотогеничный! — и снова на него перезвоном пролился её добродушный смех.

— Спасибо, что ты не делаешь этого во время матчей, — проворчал Джеймс, когда наконец смог проморгаться. — И что это за жуткая вонь? — спросил он, ощутив в воздухе едкий запах горелой пластмассы.

Новенький фотоаппарат испускал клубы дыма, напоминая уменьшенную копию Хогвартс-экспресса.

— Бросай его, сейчас взорвется! — в ужасе заорал Джеймс, выхватывая у неё фотоаппарат. Лили ойкнула, ученики, снующие неподалеку, с воплем рассыпались в разные стороны, какая-то девушка взвизгнула.

— Шутка, — улыбнулся Джеймс. Лили сердито хлопнула его ладонью по плечу и он рассмеялся.

В «Шапке-невидимке» она купила себе белый вязаный беретик, похожий на вязаную рыболовную сеть с пушистым помпончиком. И сейчас была в нем, но даже в этой дурацкой шапке была такой красивой, что он не смог на неё рассердиться, вместо этого притянул к себе и засосал, сминая руками пушистую копну мягких рыжих локонов.

Кстати о магазине одежды, он и сам купил себе там ушастую красную шапку для охоты на уток. И хотя она выглядела не менее глупо, чем берет с помпоном, Джеймс страшно себе в ней нравился. Он нацепил её прямо там в магазине, развернул козырьком назад и подкалывал Лили, но когда она ушла в отдел нижнего белья, разом посерьезнел и втянулся следом. Лили не смущалась и не пыталась его вытолкать, наоборот, они здорово повеселились, она выбрала, что ей было нужно, не сильно показывая это Джеймсу, но так задорно смеялась, когда Джеймс нацепил гигантский лифчик себе на голову, как шапку, что продавец выставил их из магазина.

Джеймс и не подозревал, что с ней может быть так же весело, как с Бродягой. Лили происшествие ни капельки не расстроило, они смеялись и цеплялись друг за друга, а когда оказалось, что Джеймс стащил тот гигантский лифчик, а потом ещё и нацепил его на фигуру толстой поварихи у ресторана напротив, развеселилась пуще прежнего.

На углу улицы открыли новый магазин.

Магазин назывался «Доминик маэстро», на витрине его дерзко красовалась афиша летнего концерта «Диких сестричек». Под ней две молодые волшебницы в кожаных куртках и с сумасшедшими прическами раскладывали пластинки. Ученики буквально вываливались из дверей, на ходу роняя пластинки, наступая на них и устраивая потасовки прямо у входа.

Полки в магазине были сплошь уставлены коробками, здесь были записи всех его любимых магловских исполнителей, старых и новых волшебных групп, целые горы зачарованных пластинок (некоторые были устроены так, что во время игры все присутствующие погружались в коллективную иллюзию, другим достаточно было сказать, какую песню ты хочешь услышать, чтобы она тут же заиграла), и — Мерлиновы варежки! — компактные проигрыватели, по размеру не больше школьной сумки. Уже после десяти минут пребывания в магазине, Джеймс нагреб не меньше двадцати пластинок и всё равно не мог остановиться. На некоторых из них было не меньше десяти песен, совершенно не интересных ему, но среди них обязательно находилась одна нужная. Лили повезло больше — она каким-то образом нашла на забитых полках пять сборников самых популярных сборников, среди которых обнаружилась пара пластинок «The Beatles». И если раньше его бесило, что у Лили всегда получается всё сделать хорошо и правильно, то сейчас он начал подумывать, что на Эванс, пожалуй, стоит жениться, чтобы утащить этот источник порядка и надежности в свою жизнь.

Кстати о беспорядке, проходя мимо местной почты Джеймс с ужасом вспомнил, что уже почти неделю не писал родителям. И пока он впопыхах строчил письмо, за которое, кстати говоря, выложил не много, ни мало, целых три галлеона, Лили терпеливо ждала его в зале ожидания. На улице она говорила слишком быстро и много, явно пытаясь заговорить ему зубы и отвлечь, а когда он присмотрелся, заметил, что взгляд у его девочки потерянный и грустный. И только потом вспомнил: Лили-то ведь уже некому писать письма. Чтобы искупить оплошность и снова её развеселить, Джеймс затащил её в «Зонко», где, как обычно, что-то звенело, трещало, звякало-брякало и выбрасывало серпантин. По случаю приближающегося Хэллоуина, магазин закупил кучу костюмов, масок и декораций. Игнорируя сопение продавца, Джеймс на ходу срывал с витрин одну маску за другой и доводил Лили до слез, пародируя их преподавателей. И всё было замечательно, пока он, идя спиной вперед и к Лили лицом, не врезался в толстый живот Слизнорта, как раз в тот момент, когда, нацепив маску тролля, сюсюкал с Лили, зазывая в Клуб Слизней.

Гриффиндор потерял пять очков за «крайнее нахальство» и получил десять за актерское мастерство. Погрозив пальцем Джеймсу и подмигнув Лили, Слизнорт в большим достоинством покинул мастерскую юмора, неся под мышкой костюм Мерлина, а едва за ним закрылась дверь, Лили и Джеймс покатились со смеху.

В «Сладком королевстве», Джеймс закрепил успех: купил Лили мешок карамельных тянучек, «случайно» столкнул на Мальсибера коробку с кусачими клецками и получил нагоняй от мадам Флюм, когда стащил прямо из бочки пригоршню шоколадных жаб и попытался ими пожонглировать. В кондитерской было тепло и так восхитительно пахло шоколадом и клубникой, что хотелось провести всю вечность, просто выбирая сладости. Но к сожалению, там они задержались недолго: у витрины с белым шоколадом вертелась Блэйк Забини и её подружки, сами жутко похожие на коробки конфет на ножках.

Довольные и нагруженные покупками, они решили перед заключительным походом в трактир, заглянуть в «Дэрвиш и Бэнгз», магазин волшебных принадлежностей. У Джеймса как раз закончилась полироль для метлы и пока он изучал витрину с банками-склянками, Лили успела обзавестись этим жутким колдографом, на боку которого красовался логотип компании Альфарда Блэка по изготовлению волшебной техники.

— Эй, вот, кто нам нужен! — в тот момент, когда Лили попыталась отнять у него фотоаппарат, Джеймс увидел выходящих из «Зонко» близнецов Пруэтт и бросил колдограф Фабиану. Девушка испуганно бросилась следом, но Джеймс поймал её на ходу, обхватил тоненький стан руками и обернулся с ней на месте, словно в танце.

— Сделай нам одолжение, Шрам! — засмеялся он, прижимая Лили к себе спиной. Фабиан поднес фотоаппарат в глазам. Перед самой вспышкой Джеймс оторвал Лили от земли и закружил так, что она запищала, хватаясь то за него, то за свой берет, а когда попыталась снова твердо встать на на ноги, он сделал вид, что уронил её и поймал в полуметре от земли.

В «Трёх метлах» было особенно людно и зал звенел голосами и смехом учеников, но дружбы с Розмертой было достаточно, чтобы заполучить самый лучший столик — в укромном уголке, под крутой, ведущей наверх лестницей.

Отовсюду доносились возбужденные, радостные голоса, смех, звон посуды, но Джеймс ничего этого не замечал. От горячего сливочного пива по уставшему телу разливалось умиротворение и такая приятная тяжесть, что ему вдруг резко расхотелось снова выбираться на холод и идти куда-то. Куда и зачем ему идти, когда все самое главное итак здесь?

Никогда ещё ему не было так спокойно и хорошо в обществе девушки. Обычно всегда приходилось из кожи вон лезть. С Лили можно было не думать о том, как он выглядит и что говорит. С ней можно было дурачиться, болтаться по улице и заниматься всякой ерундой, так же легко, как с Бродягой, или Люпином. Вот только её преимущество было в том, что помимо всего этого, она была милой, веселой и сексуальной девчонкой, а самое главное, его девчонкой, так что с ней можно было всё. Всё...

Не отрываясь от её рта, Джеймс запустил пятерню ей под юбку. Лили едва заметно вздрогнула, но сопротивляться не стала. Тем более, под столом не было видно, чем они занимаются и Джеймс самозабавенно гладил и тискал её бедро, запуская в рот язык. Они целовались, совершенно забыв про сливочное пиво, Лили была теплой, вкусно пахла и у Джеймса уже начал вставать, как вдруг входная дверь хлопнула и в зале на секунду воцарилась такая тишина, что они невольно оторвались друг от друга и обернулись.