Дни мародёров

Парни захохотали.

Это была самая лучшая ночь в жизни Ремуса.

Впервые его тело было большим, сильным, быстрым. Оно не предавало его, не теряло сил и не болело. Казалось, он мог бы сейчас пробежать из конца страны в конец и ни капельки не устать. Его глаза видели мир в четко, ясно, а нюх и слух стали невероятно острыми. Проносясь мимо дерева, он воспринимал его целиком, зрением, слухом и нюхом, мысленно обхватывал со всех сторон, слышал треск каждой ветки и запах дождя на листьях. Привычные, почти родные вещи вспыхивали, разбивались перед глазами Ремуса калейдосокопом новых цветов, новых ароматов и впечатлений.

Но самым главным открытием стали ребята.

Они так бесстыдно играли своими животными телами, отдаваясь животной сущности, что поначалу Ремусу было просто неловко за них, а потом он и сам занялся тем же самым. Бродяга гонялся за собственным хвостом, валялся на спине, задирал лапу под каждым встречным кустом, клацал пастью, пытаясь поймать фей-светляков, Сохатый чесал рога обо всё, что попадалось им по пути, по-идиотски гарцевал, жрал траву и заигрывал с местными единорогами, Питер с поразительной скоростью шуршал между ними в траве, а когда Сириус погнался за ним с жутким лаем — влез на дерево за считанные секунды, но случайно обратился на тонкой ветке и грохнулся прямо на незадачливого преследователя.

В эту ночь они вели себя в лесу как хозяева. И были совершенно правы, потому что сегодня это был их собственный лес, их собственная ночь и их собственный мир...

Питер съел последний тыквенный пирожок, глубоко, прерывисто вздохнул и вдруг громко рыгнул, перебив Джеймса.

— Простите... — пробормотал он в ответ на цоканье Сириуса.

— Это просто страшная ошибка, что ты стал крысой, а не свиньей, Пит, — протянул Бродяга. — Чудовищная ошибка.

Они лежали кружком на своей старой любимой поляне. Время приближалось к двум часам ночи. Парни, замотанные в теплые вещи, шарфы и шапки, потягивали сливочное пиво после сытного и позднего ужина, Джеймс лежал, надвинув на глаза свою странную охотничью шапку и курил, а Ремус, гигантский лохматый волк лежал между ними и первый раз за много-много лет чувствовал себя человеком, глядя в просвет между деревьями, где переливался россыпью осколков и мудростью тысячелетней пыли бездонный колодец, и не испытывая ни малейшего страха перед волшебством, которым заливал лес круглый ледяной шар, плавающий на самом дне колодца.

— ...а вот лапа, и когти, и лохматый хвост! — закончил Джеймс, обводя пальцами с зажатой между ними сигаретой рисунок созвездия, в котором усмотрел волка. — И вообще, он похож на тебя, Лунатик.

Ремус в знак согласия ударил хвостом по траве.

— А я вижу Сохатого, — вдруг заявил Сириус.

— Ты про это рогатое скопище? — тут же угодливо спросил Питер, указывая на какую-то группку звезд.

Джеймс и Сириус переглянулись и заржали.

— Слышал, Сохатый? Я теперь так буду тебя называть. Ско-опище...рога-а-атое...

Они снова захохотали, Джеймс перекатился на бок, схватившись за живот, потому что подавился дымом, Ремус разразился сиплым лаем, только Питер лежал, утонув от обиды в красно-золотом шарфе.

— На самом деле, мне кажется, нашу компанию несправедливо обошли вниманием. Мы заслуживаем места на небе куда больше, чем этот странный чувак...как его...

— Ты про Персея?

— Мать его, Персей... я же круче в сто раз.

— На самом деле там... ничего хорошего, — едко заметил Сириус.

Ремус вопросительно заскулил.

— Он наверное намекает на то, что нас там ждет темнота, тишина и небытие, — саркастически пояснил Джеймс.

— Нет. Я о том, что всё свободное пространство засрала моя родня. В какую звезду не плюнь — попадешь в моего кузена. Да и вечность по соседству с моим папашей — ничего удивительного, что звезды падают. Я бы тоже покончил с собой.

Они снова засмеялись.

— Но если что, можешь считать, что я, на правах альфы Большого Пса, застолбил тебе местечко неподалеку, Сохатый. Видите?

— Где? — Питер привстал.

— А вон, псих на метле, — Сириус прочертил ровную линию, — Руки и ноги во все стороны, а на месте башки у него как-будто образовалась новая Вселенная, вы видите?

Джеймс выхватил палочку, Сириус среагировал молниеносно, они принялись бороться, давясь смехом и руганью, пара хлопков, Ремус пригнулся, что-то полыхнуло и наконец заклятие Джеймса срикошетило от гладкой поверхности одной из бутылок и вместо Сириуса подбросило в воздух Питера.

Хвост завопил и тут же подавился криком, повиснув в воздухе вниз головой

— Прости, Хвост, — со смехом извинился Джеймс, перекрывая смех и лай, после чего ещё раз взмахнул палочкой. Контр-заклятие полыхнуло белым и Питер шмякнулся обратно в траву, забавно дрыгнув ногами.

— Изящно, Хвост! — похвалил Сириус, обхватывая за плечи Ремуса, вставшего на задние лапы. — Лунатик, ты когда-нибудь видел крысиное па-де-де? Эй, Рем?

Ремус не отреагировал.

Шерсть его встала дыбом, уши вскочили на макушке, глаза, до этого обычные, ремусовские, вдруг снова стали волчьими и дикими.

— Что стряслось, Лунатик? — Джеймс всё ещё улыбался, произнося это, но когда Ремус неожиданно резко опустился на все четыре лапы, опустил уши и заскулил, улыбка его сменилась выражением ужаса.

Сириус и сам вдруг услышал их — едва-едва различимые, крадущиеся шаги и поскрипывание тетивы...

Не сговариваясь, они втроем шарахнулись в сторону деревьев, обращаясь на ходу. Питер чуть отстал — он заметал следы, заклинанием убирал с поляны пакеты из-под пирожков и бутылки. Увидев, что друзья побежали без него, он запаниковал, бросился следом, но споткнулся на одном из пакетов и растянулся на траве.

Сириус выругался про себя и развернулся.

— Нет, нет, нет! — испуганно заверещал Питер и закрылся руками, когда увидел, что Сириус несется к нему, рыча и скалясь. От ужаса он превратился в крысу и тогда Сириус, подкинув его и схватив за загривок, во весь опор помчался за Джеймсом и Ремусом.

Их маленькая заминка не осталась незамеченной — фигуры охотников, быстрые и бесшумные, точно кошки, уже то тут, то там мелькали между деревьев. Надо сказать, в Отдел контроля действительно не брали слабаков. Сердце Сириуса оборвалось, когда он услышал, как в землю и деревья совсем рядом с ним, со свистом втыкаются стрелы. Не хватало ещё превратиться в шашлык по собственной глупости. Он петлял как заяц, бросаясь вперед, когда почва под лапами взрывалась чарами, несся по тропинке из запаха, которая помогала ему проскальзывать под корнями или между деревьями, но долго это продолжаться не могло, пусть ночь, дремучий темный лес и удобное звериное тело были на его стороне. Охотники гнали их прочь из родного Запретного леса, туда, где школьные правила уже не действовали...

Ремус был быстрее всех, поэтому смог оторваться. Сириус подумал было о мантии-невидимке, которая сейчас покоилась где-то под трансфигурированной курткой Джима, но не успела эта светлая мысль прийти ему в голову, как Ремус вдруг на полном ходу смачно впечатался в темноту между деревьями, где только что скрылся Сохатый, потом с рыком метнулся в другую сторону, снова врезался, назад, вправо, в сторону — всё бессмысленно.

Ловушка Валери захлопнулась и когда Ремус в последний раз попытался прорваться, капкан ударил его какими-то чарами и Лунатик с душераздирающим визгом мешком повалился на землю. Его шерсть задымилась.