Дни мародёров

Одноклассники встретили Роксану тяжелыми взглядами. Кое-кто явно сгорал от желания бросить в землячку частью своего завтрака, девчонки моментально включили свой неусыпный телеграф, мальчики же посмеивались и смотрели на неё так, словно она только станцевала голая на столе и лично полизалась с каждым. И словно солнце на небосводе, в центре стола дулся униженный и оскорбленный Катон Нотт. Его все жалели, ему все сочувствовали. А Роксану все ненавидели.

Обстановка стала ещё на пару градусов холоднее, когда Гринграсс как бы невзначай плюхнула свою идиотскую пушистую сумку на скамейку, где ещё оставалось пустое место, после чего вызывающе глянула на Роксану и закинула ногу на ногу.

Роксана послала ей в ответ весьма красноречивый жест, одновременно вскинув под рукавом средний палец и сунув язык за щеку. Гринграсс оскорбилась, а Роксана примостилась на краю стола. Сириус не выдержал, схватил сумку и устремился следом, но тут же получил тычок палочкой в грудь.

— Мистер Блэк, вы, я надеюсь, пошутили? — Макгонагалл вскинула брови.

Сириус, очевидно, решил не накалять обстановку, поэтому упал на место.

Но как только Макгонагалл отошла к мелюзге и отвернулась, похватал своё барахло и без лишних слов переместился к Малфой. Эти двое и в Блэквуде казались ужасно загадочными, но Бродяга не был бы Бродягой, если бы не рассказал, что стащил Малфой с события всей жизни и теперь весь Слизерин её ненавидит за то, что она выставила полным дерьмом хорошего мальчика-Нотта. И что теперь она их боится. Хотя скорее съест банку гноя бубонтюберов, чем признается в этом.

Джеймс проводил Бродягу долгим взглядом, а затем быстро выпростал ноги из-за стола, вскочил и побежал к декану.

— Профессор, вы не знаете, когда вернется Люпин? — выдохнул он, остановившись в паре дюймов от тульи её шляпы.

Его появление в атмосферных слоях младших курсов вызвало определенное волнение. Девочки начали интенсивно краснеть и волноваться, мальчики — усердно говорить о квиддиче. Один первокурсник, который, видимо, пару месяцев назад впервые побывал на квиддичном матче, уставился на Джеймса, как блоха на древнее божество.

— Нет, Поттер, я не получала от него никаких вестей, — прохладно отозвалась Макгонагалл.

— Ага. Ну а... м-м...просто новостей вы никаких не слышали?

Короткая пауза.

— Каких именно новостей, Поттер? — Макгонагалл посмотрела на него так внимательно, что Джеймсу стало немного неуютно. — Вы не хотите мне ничего рассказать?

— О чем? — Джеймс прикинулся шлангом.

— О Люпине. И не вздумайте говорить, что он среднего роста и любит шоколад, мистер Поттер! — Минерва угрожающе взмахнула палочкой. Джеймс улыбнулся.

— Зачем мне это говорить, если вы так хорошо нас знаете?

Макгонагалл кивнула головой, что могло означать всё, начиная с «один-один, Поттер» и до «Тогда иди к черту, моя головная боль» и пошла к выходу из зала. Джеймс подобрал с пола упавшее расписание, всучил его какой-то третьекурснице, которая от ужаса и радости немедленно облилась тыквенным соком (спасибо хоть не описалась), и побежал следом.

— Мистер Поттер! — Макгонагалл обернулась так стремительно, что Джеймс чуть в неё не врезался. Теперь они стояли в запруженном учениками коридоре. — Я, кажется, уже сказала вам, что ничего не знаю!

— Я просто хотел сказать, что если вы вдруг узнаете... — Джеймс взъерошил волосы. — Сейчас там, — он указал куда-то в сторону окон, — отлавливают таких, как он и... я просто подумал, что если и появятся какие-то новости... вы ведь все равно узнаете о них раньше всех. Вот и....

Макгонагалл прервала его бормотание.

— Поттер, я знаю, куда Люпин отправился на каникулы.

Джеймс выпучил глаза.

— Откуда?

Макгонагалл фыркнула.

— Профессор Грей — ответственный учитель. Она проинформировала меня о местонахождении моего ученика, примерно за пару часов до того, как его отец прислал мне возмущенное письмо, в котором просил объяснить, куда пропал его сын. Мы получали письма от профессора Грей в течение всех каникул, но теперь она молчит уже вторую неделю.

— Она пропала? — быстро спросил Джеймс.

Макгонагалл выдержала паузу.

— Вероятно она выполняет поручение Министерства. Мы встревожены так же, как и вы, Поттер. Но всё, что нам остается в этой ситуации — ждать, — она уже собралась уходить, как вдруг поколебалась, быстро взглянула по сторонам и снова шагнула к Джеймсу.

— Меня удивляет только одно, как вы могли допустить, чтобы Люпин, один отправился в такое опасное место? — прошептала она, яростно сверкая очками.

— Если бы мы приковали его к батарее, он ушел бы вместе с ней, — без тени улыбки буркнул Джеймс. Бродяга, конечно, козел, но не выдавать же его Макгонагалл.

Да и Люпина тоже нельзя выдавать. Вряд ли Макгонагалл обрадуется, если узнает, что Лунатик втюхался в преподавательницу.

Пару секунд Макгонагалл смотрела на него, а потом фыркнула.

— Просто поразительно, какими глупцами вы считаете своих преподавателей, Поттер. Я спросила, не о том, почему он туда отправился, а о том, почему он пошел один?

Пару секунд Джеймс удивленно таращился на неё, а потом осторожно ухмыльнулся и сказал:

— Я никому не скажу, что вы хотели отправить своих лучших учеников в колонию Сивого, профессор.

— Уж пожалуйста, — гневно кивнула Макгонагалл, отвернулась, снова повернулась. — И впредь, будьте так добры, приковывайте Люпина к батарее. Ученики для меня ценнее батарей.

— Значит вы уверены, что он вернется? — крикнул Джеймс, когда она начала подниматься по лестнице.

Макгонагалл оглянулась и, похоже, чуть не лопнула от возмущения, у неё даже очки очки на носу запрыгали.

— Он — гриффиндорец, мистер Поттер, — она сказала это таким тоном, словно это объясняло всё, после чего решительно повернулась к Джеймсу спиной и пошла наверх.

В течение нескольких последующих дней Джеймс встречал Макгонагалл возле учительской каждое утро и так замучал своими расспросами, что в последний из них она буквально вытолкала его в коридор и захлопнула дверь.

Сириус отказывался составлять ему компанию и упирался как баран, утверждая, что Люпин сам вернется и нет смысла тягать бедную Макгонагалл за хвост. А Питер пугался, когда они начинали спорить, не знал, чью сторону занять и по-очереди поддерживал то Джеймса, то Сириуса.

Впрочем, довольно скоро у Джеймса появились и другие причины для беспокойства и он на время прекратил осаду учительской.

Одна из главных проблем Хогвартса заключалась в том, что в нем невозможно было заняться сексом, чтобы какая-нибудь честная задница не растрепала обо всем преподавателям в этот же день. Преподаватели-то понимали, что если запереть в одном помещении стадо подростков разного пола, они рано или поздно начнут заползать друг к другу в норы. Но Попечительский совет кричал какие-то страшные вещи о разлагающейся морали, так что приходилось повиноваться.

Некоторым, таким как Блэк, было насрать, кто и что скажет — родителям похер, Макгонагалл пожурит да простит, а ученики только больше уважать будут. Большинству же приходилось утолять свои желания в укромных уголках и помалкивать.