Дни мародёров

— Это был при...

— Найт, призраки, как правило, не линяют, — Карадок поднял руку и показал ему то, что снял с ветки. Стажер заморгал, уставившись на клочок черной шерсти.

— А наш призрак так ломился сквозь кусты, что оставил за собой след. Поступим вот так. Иди обратно и скажи, что мне нужно будет подкрепление, пусть придут Найверт и Хопкинс. И скажи, чтобы они...

Он вдруг осекся, словно его толкнули в спину.

— Чтобы они что? — переполошился стажер и схватился за палочку.

— Чш-ш... — глядя в одну точку, Дирборн положил руку на тетиву. Она чуть скрипнула, натягиваясь.

— Что такое? — едва слышно пропищал стажер, близкий к тому, чтобы наделать в штаны.

— Ничего, — сам Карадок был неподвижен как статуя, но его взгляд чуть не сшиб мальчишку с ног. — Ничего страшного. Просто на нас охотятся, Томас Найт. На деревьях. Наверху.

— Боже... — тоненьким голосом простонал стажер, каменея от ужаса и не решаясь поднять голову.

— Когда я скажу... — тихонько говорил Дирборн, все туже натягивая тетиву под покровом длинной мантии. — Беги со всех ног. Пусть Найверт отправит людей к южному посту, скажи, что действовать будем как в Йорке. Он поймет. Ну а теперь беги. На счет три. Раз... два...

Найт сорвался с места, как только Дирборн выкрикнул «ТРИ!» и порывисто оглянулся, одновременно спуская стрелу.

Оборотень, притаившийся в кроне невысокого орешника с громким рыком шарахнулся прочь и рванул в лес. Дирборн выругался и рванул следом, по пути натягивая новую стрелу.

Томас Найт бежал, захлебываясь ледяным воздухом, оглядывался каждые несколько секунд и неизбежно спотыкался.

Грим, «на нас охотятся», теперь это. Слишком много страхов для одной ночи. Дирборн прав. Самое лучшее — это вернуться в Минстерство. Возможно для него даже найдут вакансию секретаря, если узнают, что он побывал на таком непростом задании! Вдалеке замаячил свет костра. Найт вздохнул с облегчением и ускорился. Но все равно не успел.

Маленький черный оборотень, идущий по его следу от самой разлуки с Дирборном, беззвучной тенью слетел с дерева. Раздался хриплый, булькающий звук. Снег забрызгало кровью, мертвый стажер ничком упал в снег. Небольшую морду оборотня пересекали следы когтей, отчего он был слеп на один глаз. Он обошел тело охотника по кругу, принюхиваясь к крови и только собрался уже отгрызть от него кусок мяса, как вдруг другой оборотень, побольше, спрыгнул с дерева следом и врезал ему лапой по морде.

Первый оборотень заскулил, потом зарычал. Волки рычали друг на друга, словно переругиваясь. Позади второго оборотня появилось ещё несколько, поменьше. Они прижимали уши к голове.

Люди у костра зашевелились, услышав рычание, раздалось бряцание оружия.

Волки переглянулись и шмыгнули в тень.

А редкий анимаг Томас Найт остался лежать в снегу, широко открытыми, невидящими глазами глядя, как в лес вбегают охотники.

Дирборн оказался настырным.

Ремусу пришлось изрядно побегать, чтобы охотник наконец отстал. Пущенная им стрела лишь слегка задела плечо, но Ремус смог как следует рассмотреть рану минут через двадцать после стычки.

Серебро пузырилось и разъедало содранную кожу на плече, поблизости не было ни капли бадьяна, а впереди была целая ночь.

Инстинкт тянул зализать рану, но этого бы его убило, так что Ремус постарался не обращать на боль внимание и огляделся, шевеля острыми ушами.

Лес просто кишел звуками. Ремус слышал шорох мелкого и крупного зверья, волшебного и не волшебного, слышал, как снег хрустит под чьими-то лапами, но не мог понять, волчьи это были лапы, или лапы оборотня. Слышал все — кроме шагов и голосов охотников. Эти ребята действительно знали свое дело и могли передвигаться бесшумно, как кошки. Но самое главное, что Ремус слышал — это голоса Джеймса и Сириуса, их оглушительный топот в снегу и постоянные перекидывания в оленя или собаку — попытки сбить с толку охотников, которые шли по их следу. Наверняка Дирборн тоже среди этих охотников...

Они бежали на северо-восток леса. Все дальше и дальше. И когда Ремус старался отрешиться от всех звуков, которые его окружали, он слышал, как где-то в той, отдаленной части леса происходит что-то очень странное. Странное и жуткое.

Топот множества ног. Много ног в одном месте и одинокие, спотыкающиеся — в другом. Чей-то неприятный смех и выкрики. Вспышки. Вспышки заклинаний. Хруст и треск коры деревьев, в которые попадали эти заклинания. Всё это было таким далеким, что постоянно ускользало от слуха Ремуса, как плохой радио-эфир.

Он встряхнулся и побежал дальше, стараясь держаться на таком расстоянии, на каком его не заметят охотники и на каком он потеряет ребят из поля слышимости. Это было сложно, учитывая, что не он один шел за ними. Острый слух уловил тихий треск и хриплое, слюнявое дыхание неподалеку. Ремус увидел его — небольшого рыжего оборотня, чья шерсть сильно привлекала внимание в темноте. Он заходил слева и не видел Ремуса. Не без труда, Ремус вскарабкался на дерево, в несколько крупных прыжков опередил оборотня и прыгнул прямо на него — как учил своих детей Сивый. Короткая схватка — и рыжий оборотень с визгом убегает в лес. Ремус отряхнул морду от крови и чувства вины перед сородичем, но на угрызения совести не было времени — он рыкнул волку вслед и помчался дальше. Хотелось верить, что раненый оборотень не станет легкой добычей для какого-нибудь охотника.

Ремус перемахнул через поваленную сосну и с силой впечатался лапами в снег. Он слегка припадал на левую, плечо ужасно саднило, но ему нельзя было медлить.

Но, не успел он скрыться, как по его следам у сосны пробежало не менее полудюжины его собратьев, во главе с маленьким черным волком.

— Стой! — Джеймс резко остановился, схватившись за дерево и задыхаясь. — Мы сильно оторвались! Они потеряют нас из виду!

Сириус, которому было тяжелее бежать из-за непривычно тяжелого и грузного тела, уперся ладонями в колени, с трудом выталкивая из груди воздух.

— Со-кха-кха-атый... мне кажется... я слышал... слышал рычание, — он отдышался и поднял голову. — Здесь волки, Сохатый.

— Серьезно, Бродяга? — Джеймс развернулся и прислонился к дереву спиной. Ему тоже было непривычно бежать и не поправлять очки каждые две минуты. Он то и дело машинально тыкал себя по носу. — Мы углубляемся в лес, здесь могут быть волки, — Джеймс полез в карман и достал сквозное зеркало.

— В жопу мы углубляемся, а не в лес, — проворчал Сириус, выпрямился и мрачно огляделся, выдыхая облака пара.

Джеймс засмеялся. Оказывается, от быстрого бега Мальсибер мог и разрумяниться.

— Тебе виднее, Като.

— Да пошел ты! — окрысился Сириус, обратился в собаку и показательно встряхнулся, а потом начал усиленно нюхать и рыть носом снег, чтобы не потерять след слизеринцев.

— Хвала Мерлину, что у нас есть твой нос, Бродяга. — пробормотал Джеймс, наблюдая за ним, а потом взглянул в зеркало («Тьфу, черт, не могу привыкнуть к этой роже!») и позвал:

— Хвост! Эй, Хвост! — Джеймс быстро оглянулся — проверить, не догнали ли их. Времени было немного. — Хвост, мать твою, где ты там?!