Дни мародёров

— Зато живы, — заметил Сириус. — Могли бы тоже потихоньку разлагаться в волшебной травке, а ничего, сидим вот, выпиваем, — он салютовал ребятам. — Как по мне, вылазка удалась на славу, — он засмеялся и Джеймс к нему присоединился. Смех у них получился пугающий.

— Как ты можешь так говорить? — Питера трясло. — Они рыщут тут... повсюду! Как... как... — с метафорами у него всегда было туговато. — Звери! Вокруг куча трупов... а ты... я не могу уже здесь находиться, не хочу!

— Кончай скулить, Хвост!

Джеймс тяжело вздохнул, отвернулся от них и посмотрел на незнакомую рыжеволосую ведьму, которую вытащил из-под горящих декораций. Он чуть с ума не сошел, когда подумал, что это Лили.

Во имя Мерлина, только бы она была жива... только бы жива...

— ... просто мне надоело вечно влипать в дерьмо!

— Вот и сидел бы дома!

— Заткнитесь оба, — коротко приказал Джеймс.

Сириус, с видом дуэлянта, окруженного несколькими противниками, резко повернулся к нему и увидел, что Джеймс разглядывает ярко-рыжие волосы ведьмы.

— Сохатый, успокойся, в порядке твоя Эванс! — он хлопнул его по спине, удар пришелся на свежий синяк, но Джеймс и бровью не повел. — Она сама кого хочешь прикончит! Помнишь, как она застукала нас с «Огденом» в библиотеке? Это все цветочки по сравнению с тем, что она тогда нам...

— Эй, парни!

Они оглянулись.

Вернулись Бенджи и Фабиан.

На руках у Пруэтта была девчушка лет шести, Бенджи шел тяжело, волоча ноги как старик. Девочку нашли в палатке, она была без сознания, ее родители были там же и, судя по тому, в каком они были виде, Пожиратели здорово покуражились, прежде чем ушли.

— Там была куча магловской техники, всех этих квадратных штук, — пояснил Бенджи, когда они выслушали всю историю. — Похоже, они ищут маглов. Там вся палатка была в...

Девочка пошевелилась, и он не договорил.

Над мертвым палаточным городком медленно смыкалась тишина.

— Нам надо идти дальше, искать наших, — твердо сказал Джеймс, когда они с Сириусом вернулись с «разведки» с пустыми руками. — Нельзя терять время. Может, им нужна помощь, а мы тут сидим.

На дороге, ведущей в соседний городок, послышался шум — ревел мотор, и трещали кусты.

Все мигом вскочили, вынимая палочки.

Звук нарастал, становился все громче и громче, и тут в темноте ослепительным молочным светом полыхнули фары.

— Гидеон! — пронзительно закричал Фабиан, хотя с такого расстояния было невозможно различить водителя.

Поцарапанная, помятая, заляпанная грязным зеленым соком машина с визгом влетела в обломки какой-то палатки и замерла, утопая в клубах пепла. Двери у нее не было, чары расширения спали, и все увидели заполненный людьми салон, похожий на большую консервную банку с рыбой. Гидеон Пруэтт, с головы до ног покрытый сажей, выскочил из автобуса и с такой силой влетел в объятия брата, что чуть не сшиб его с ног.

Раненые радостно бросились к машине. Джеймс собрал все запасы воды и еды в свой рюкзак, Сириус подхватил девочку. Нервно озираясь по сторонам, они пробежали метров десять по открытой местности и наконец оказались у машины.

— Гидеон, какого черта ты здесь, где остальные? — закричал Джеймс, на ходу набрасываясь на сияющего Пруэтта.

— Джеймс, остынь, я сейчас все...

Джеймс схватил его за грудки, впечатывая в стену машины.

Все перепугано смолкли.

— Отпусти!

— Что с ними?!

— Я...

— Джеймс! — услышав этот новый голос, Джеймс невольно разжал руки. — Отпусти его, все живы!

Из машины тяжело выбрался потрепанный лохматый человек, и если бы не знакомые глаза, Джеймс никогда бы его не узнал.

— Ремус! — выдохнул он.

Подросток издал полный муки вопль, когда колено с хрустом встало на место, но Лили некогда было его утешать, ее помощи ждали другие, так что она наскоро перебинтовала ногу мальчика куском какой-то заляпанной простыни и бросилась к девочке, у которой на лбу кто-то выжег надпись «Грязнокровка».

Она металась от одного пострадавшего к другому, их искаженные мукой лица, рваные раны и вывихнутые конечности плавали у нее перед глазами, от запаха грязных человеческих тел к горлу подкатывала тошнота, руки ломило от усталости, но всем нужно было помочь, и не было времени подумать о том, как плохо ей самой.

Когда Гидеон посадил машину в какой-то чаще, они не успели и десяти минут провести в лесу, как напоролись на людей в черных масках. Схватка длилась бы недолго, учитывая, что перевес был явно не на стороне пятерых студентов, как вдруг с деревьев на Пожирателей посыпались лукотрусы и принялись методично и яростно выкалывать им глаза. А следом за обитателями деревьев на черных магов накинулось все лесное братство, чей дом полыхал в огне и человеческих криках. Кентавры обстреливали их, гиппогрифы уносили их истошный вопль в небо, нимфы тащили сопротивляющихся Пожирателей в болота, а если кому и удавалось бежать, с неба бесшумной смертью обрушивались гарпии.

Лес уничтожал врагов с такой яростью, на какую ни один человек не был способен...

Именно под его опекой девочкам удалось устроить что-то вроде небольшого лазарета среди обломков городка С. Неизвестно как, но весть о том, что здесь оказывают помощь, разлетелась тут же по всему Каледонскому лесу, и к ним, как мотыльки на свет, потянулись раненые.

Впятером они справлялись с трудом, но, оказалось, не только им совесть не позволила бежать. Спустя всего ничего в городок пришли волшебники, готовые работать, зашивать, лечить, убирать грязь...

Алиса отправила сообщение в Министерство — страница из книги, исписанная красной помадой, но с тех пор, как улетела сова, прошло почти два часа, а помощи все не было.

За эти два часа через руки Лили прошло около полсотни человек.

Многие из них были учениками Хогвартса.

Лили мужественно, но довольно неумело зашивала им руки, вправляла ноги, лечила раны, а потом пряталась за деревьями и давилась рыданиями, умоляя про себя всех известных богов, чтобы этот ад прекратился, и ее кто-нибудь отсюда забрал.

Один раз, когда она, проревевшись, возвращалась в лагерь, наткнулась на Марлин.

Волосы девочки стояли колтуном, глаза лихорадочно блестели, по щекам с пугающей регулярностью сбегали слезы. С каким-то зверским ожесточением она ломилась сквозь плотный кустарник к дороге и сердито взвизгивала, когда одежда цеплялась в темноте за колючие ветки.

— Я ухожу, все, я больше не могу это видеть! — закричала она, когда Лили попыталась ее остановить, и голос ее был диким и пугающим.

— Марлин, успокойся! Ты нужна мне здесь, сейчас! — Лили схватила ее за плечи, и Марлин взвилась как ужаленная.