Дни мародёров

— Мне кажется, они просто хотят забыть о том, что скоро я выхожу замуж. Как будто это вообще ничего не значит! Вообще! А я… — тут она уже откровенно всхлипнула. — Я каждый день просыпаюсь и с ужасом думаю, что же я нат-натворила? Зачем я сог-согласилась так скоро? Неужели это в-все? Мне теперь надо выйти з-замуж и ничего с этим не сделать? Ик! Нет, я не хочу так скоро, я не готова!

Лили подвинулась к ней и села рядышком, так же поджав ноги, как и Петунья.

— А в-вечером я вижу Вернона, — продолжала она. — И п-понимаю, что н-никто и никогда не поймет меня лучше, чем он. Что только с ним мне по-настоящему спок-спокойно, понимаешь? И в такие минуты я ув-верена, что хочу выйти за него замуж, а утром все пов-повторяется, и это сводит меня с ума! — она уткнулась лицом в ладони и разрыдалась. Лили привлекла её к себе и вздохнула, прижавшись щекой к её волосам, ужасно колким из-за лака, и сильно пахнущим.

— Мне так страшно, так страшно, Лили! — причитала она. — Почему ты уехала? Ты была мне так нужна! Ты, может быть, и не подарок…

Лили закатила глаза и горько вздохнула.

— … но мне нужна была моя сестра! Здесь, сейчас, а не где-то там… — она хрюкнула носом и вытерла его тыльной стороной руки. — Мама и папа не хотят, чтобы я выходила за него замуж, а я п-понимаю, что если не выйду за Вернона, то не выйду никогда и ни за кого, а потом я состарюсь, и к-кому я тогда буду нужна-а? А если я все равно за него выйду, они будут только рады, рады от меня избавиться!

— Глупости, Туни! — возмутилась Лили, поглаживая её по плечу. — Они очень тебя любят, и переживают, хотят, чтобы ты была счастлива, а не совершала такой важный поступок, только чтобы… кому-то досадить, — проворчала она, надеясь, что Петунья не поняла, кого именно она имела в виду.

— Ну конечно! — мгновенно взвилась Петунья и выпуталась из её объятий. — Конечно, я так и знала! — она вытерла размазавшуюся по щекам тушь и стало еще хуже. — Конечно же я не могла влюбиться, нет! Ты думаешь, что я хочу выйти замуж, чтобы тебя обогнать? Да за кого ты себя принимаешь?! — она вскочила с постели и с размаху уселась на стульчик перед туалетным столиком, трясущимися руками выдирая из волос шпильки.

— Ни за кого, Туни! — в отчаянии проговорила Лили. — И я вовсе так не думаю! Я имела в виду… — она вздохнула и потерла переносицу. — Я не пытаюсь с тобой соревноваться, пойми же!

— Да? А тогда зачем ты притащила с собой этого очкарика? — ехидно спросила Петунья, яростно расчесывая волосы, да так, что расческа по количеству застрявших в ней волос, вот-вот рисковала превратиться в выдру или миссис Норрис. — Скажешь, ты не знала, что родителям не нравится мой Вернон, и не пыталась подсунуть им кое-кого получше?

— Что? Нет! — выпалила Лили, с негодованием глядя на прямую, как доска спину сестры. — Джеймс — мой парень! Я хотела познакомить его с родителями, и они хотели познакомиться с ним, потому что месяц назад он рисковал жизнью, чтобы меня спасти!

Петунья бросила на сестру в зеркале взгляд, который вполне можно было бы счесть виноватым, сжала губы, и её рука с расческой слегка замедлилась.

— Я не собиралась с тобой соперничать, или подсовывать Джеймса родителям! Туни, мы все хотим, чтобы ты была счастлива. И сделала выбор, потому что так тебе подсказывает сердце, вот и все, чего мы хотим! Мы любим тебя!

Плечи Петуньи опустились, она вздохнула и положила расческу на стол.

— И если ты любишь Вернона… возможно, и мы полюбим, — добавила Лили, а про себя подумала, что это случится только в том случае, если этого Дурсля кто-нибудь случайно поразит Конфундусом, и он станет приличным, воспитанным человеком, с которым приятно находиться в комнате дольше трех минут. Она знала своих родителей, и была уверена, что они не стали бы клеветать на хорошего парня.

Несколько мгновений Петунья еще сидела, повернувшись к ней спиной, а потом обернулась, и с её лица, наконец-то, слетела эта ехидная, противная маска.

— Я действительно его люблю, — степенно проговорила Петунья, слегка задирая подбородок. — И хочу выйти за него. Просто мне… — она передернула плечами и попыталась улыбнуться, но её губы опять задрожали. — Страшно делать этот шаг в одиночестве.

— Ты не в одиночестве! — Лили обрадовалась тому, что лед наконец-то треснул, оттолкнулась от своего места, проворно перелезла через постель, и наконец-то обняла Петунью, а ты обняла её в ответ и, кажется, опять начала хлюпать носом. — Я с тобой, и я буду с тобой! — Лили быстро и незаметно убрала шпильку с её кудряшек. — Тебе не придется проходить этой одной, обещаю.

— Я так рада, что ты не умерла от этого проклятия, Лили! — причитала Петунья. — Я так за тебя боялась! Если бы с тобой что-то случилось, я бы, конечно, переехала в твою комнату, но мне не хотелось получить её такой ценой!

Лили фыркнула, и беззвучно рассмеялась.

Когда Петунья немного успокоилась и умылась, Лили предложила ей перешить свадебное платье. Петунья насторожилась, и даже пыталась отказаться, но потом любопытство взяло верх, и уже спустя пять минут она стояла в этом платье посреди комнаты, а Лили стояла рядом и сосредоточенно помахивала волшебной палочкой. Платье было строгим и сдержанным, облегало костистую фигуру Петуньи и совершенно невыгодно подчёркивало её широкие плечи. Убирая огрехи размера, Лили мимоходом убирала и аляповатости покроя, меняя фасон так, чтобы со стороны не выглядело, как футляр для локона. Но всего этого казалось недостаточно, и она потихоньку добавляла в платье кое-что от себя.

— Твой парень не обидится, что ты так надолго ушла? — спросила Петунья, опасливо глядя, как рукава её платья сокращаются и подтягиваются наверх, распускаясь на плечах замысловатыми широкими лепестками из шелка и кружева. Она делала вид, что не замечает волшебство, но была так напряжена, будто по всему её телу ползали змеи. — Должно быть, ему неловко оставаться один на один с… нашими родителями?

Лили быстро взглянула на сестру. Ей показалось, будто она хотела сказать совсем другое.

— Джеймс — не Северус Снейп. Он хорошо относится к неволшебникам. А насчет неловкости… — Лили фыркнула, рисуя палочкой узор. — Он и слова-то такого не знает — неловко. Наверняка сейчас посвящает папу во все подробности квиддича.

— Квиддича? — Петунья опустила голову, разглядывая свою грудь в вырезе платья и ненароком сжимая её, чтобы получше смотрелось. — Что такое квиддич?

— Это такая… спортивная волшебная игра, — осторожно сказала Лили, продолжая помахивать палочкой. Заклинания слетали с кончика её палочки, напоминая далекое эхо совиного уханья, или тихий свист. — Джеймс — капитан школьной команды.

— Ну конечно же, капитан! — фыркнула Петунья. — Ты бы не согласилась выбрать кого-нибудь поскромнее, верно?

Лили бросила взгляд в зеркало, но увидела, что Петунья пытается скрасить резкость улыбкой.

— Я люблю его, — прохладно сказала она, подтягивая последние стежки на платье. — Он тоже мог бы выбрать кого-нибудь поскромнее, но выбрал меня! — с легкой ехидцей добавила Лили. — Я, может, и не капитан школьной сборной, но и не последняя студентка в Хогвартсе, знаешь ли.

Петунья хмыкнула.