Дни Творения

В одновременном же пространстве возможностей я рассматривал комнату, осмысливая и исследуя это место с той же самодостаточной аккуратностью, как рядом в другом слое рассматривал игрушки. Я не вглядывался настойчиво в углы или закоулки, оставляя их на потом, лишь скользил по ним взглядом, и тут же под моим взглядом расцветали миллионы вечеров, и невидимый голос мамы что-то говорил, скорее всего, не мне, а вообще, здесь не было никого, кроме меня, хотя и я мог быть вместе с теми, с кем хотел.

Я бродил по этому месту, оставаясь всё в том же примерно месте, потому что торопиться тут было не нужно. Вселенные могли разрушаться и угасать, но это место было не просто вечным, оно было абсолютным. Когда я касался ладонями крашеных половиц, я понимал, что это за Дом - это ВТОРОЙ ЭТАЖ. Подо мной - находится всё остальное. Во всамделишном Доме не было второго этажа, там было жутковатое, заросшее паутиной и пылью, душное и тесное пространство между крышей и потолком. А здесь... Я был на Втором Этаже Мироздания, этаже, располагавшемся поверх Всего. Здесь не существовало ничего, даже времени, и вместе с тем - тут было Всё, и тут был Источник Всего. Начало. Внизу, подо мной, могли меняться миры и проходить бесконечности. А здесь всё будет только так, как хочу я. Даже... не "хочу", а так, как я предустроен. Это выше желаний, это Второй Этаж желаний, место, которые управляет самим желаниями, потому что это внутренняя сущность... душа?

Теперь я вспомнил ещё одну старую игру. В ней мой двор был космическим кораблём. Забор, ворота - это была внешняя поверхность Корабля, оболочка. Между забором и дворовыми постройками располагались особенные пространства, иногда узкие, тесные, сырые и тёмные, пахнущие прелью, пылью. Там таились всяческие сокровища - пузырьки от духов и лекарств, загадочные железки, черепки от старинной глиняной посуды, поломанные примусы, загадочные камешки... даже травы там росли особенные, жутковатые и ядовитые.

Эти глухие, скрытые пространства были закоулками корабля. В них можно было пробираться только в скафандре, чтобы починить какую-то поломку или проникнуть в самые секретные, не доступные обычному персоналу отсеки. А ещё - оттуда можно было получить доступ к бойницам, боевым системам с термоядерными ракетами и лазерными пушками...

Энергетические отсеки, двигатели, склады - всё это помещалось в других местах - в сараях, сеновалах, гараже, летней кухне, погребе и душе. Поленницы, доски, бочки - всё это тоже были отсеки, а сердцем корабля был Дом.

Я обошёл сейчас его весь. И внешние отсеки, и внутренние. Всё осмотрел. Проверил все приборы и все системы. Это было важно, потому что всё уже готово к старту. Осталось только занять место. И приготовиться к бесконечной тишине пространств...

Почему-то было немного грустно. Я сел у окна - это был главный пульт. Я знал, что когда положу ладонь на рубчатый регулятор автотрансформатора, что-то неуловимо шевельнётся. Сдвинется. Шелест эвереттовских возможностей можно будет чувствовать прямо кожей, как чувствуют тёплый ветер. Здесь главное - всегда оставаться на границе, скользить, выбирая верные касания, угадывая главное.

Ещё немного...

Промельк за окном, почти незаметный, как ласточки тень.

Лёгкие шаги.

Самое сложное: выбрать - дождаться, пока её ладони обхватят меня - или повернуться, чтобы успеть увидеть, как она, босиком и в каких-то ослепительно белых шортах, шагнёт из темного коридора.

" - Я написал о тебе книгу!

– Мне нужна была книга для меня, а не обо мне!"– ("Прощай, Кристофер Робин")