До особого распоряжения

Басмачество - контрреволюционное движение в Средней Азии - проявилось в форме открытого

бандитизма. Басмач (по-тюркски - басмак) - это притеснитель, грабитель, насильник.

Как оно родилось? Кто его поддерживал?

Старый чекист, участник гражданской войны в Средней Азии Сергей Васильевич Калмыков оставил

после себя книгу «Коран и маузер».

Как очевидец, он рассказал о рождении первой банды в Ферганской долине. Начало

контрреволюционному движению положила так называемая Кокандская автономия, просуществовавшая

с 9 декабря 1917 года по 20 февраля 1918 года.

В январе 1918 года крупный бай Хамдам Ходжи Каландар и создал первую банду. Во главе ее он

поставил вора и убийцу Назара.

Это было время, когда в Ферганской долине свирепствовала «крестьянская армия» кулака

Монстрова, когда белогвардейские офицеры и английские разведчики становились советниками

новоявленных «полководцев», снабжали их деньгами, оружием, обмундированием.

Разве можно назвать движение народным, если у истоков его стояли воры и убийцы?

Я знаю, что многих курбаши отдавали правосудию их же «воины».

Связанный долгие годы с крупными деятелями эмиграции, я очень часто чувствовал на себе взгляды

простых людей, полные нескрываемой ненависти. И в меня летели увесистые камни...

ТЮРЕМНЫЕ СТЕНЫ

Доктор, сдвинув наручник, отыскал пульс. Стараясь не смотреть на Махмуд-бека, сосредоточенно

считал удары. Сердце билось ровно. Оно было спокойным. Казалось, человек подчинил эти удары своей

воле.

В присутствии доктора в камере становилось тихо. Все побаивались этого доброго человека, потому

что появление его обычно было связано с несчастьем. Когда, осмотрев неподвижное тело, он

поднимался и странно шевелил пальцами, все знали: еще один покинул этот суетный, грешный мир.

Не глядя ни на кого, доктор выходил из камеры.

Доктора побаивались. И даже при острой боли, недомогании люди молчали, сжав зубы, повернувшись

к каменной стене. Суеверный страх не покидал их и тогда, когда доктор приходил только к Махмуд-беку.

Но с Махмуд-беком пока ничего не случалось.

– Хорошо вы держитесь...
– сказал доктор.

Махмуд-бек невольно улыбнулся, пожал плечами: приходится.

Согнутым указательным пальцем доктор постучал по груди. Неизвестно почему, но глуховатый стук

ему тоже понравился.

– Хорошо...

В камере по-прежнему тихо. И доктор не решается начать разговор.

– Что там?
– напоминает Махмуд-бек.

Там - другой мир. Огромный, беспокойный.

– М-м...
– неопределенно промычал доктор.

Он сам ждет удобного момента, чтобы передать последние новости.

В углу завозился сумасшедший. Что-то пробормотал, хихикнул... Все повернулись к нему.

– По-прежнему?
– спросил доктор о сумасшедшем.

– Да...

– Не разрешают перевести... - как бы оправдываясь, говорит доктор. - Тихое помешательство

считается не страшным. Понимаю, что он пугает людей, создает невыносимую обстановку. Это нравится

стражникам.
– Доктор положил руку на худое, костлявое плечо, сжал его: - Держитесь...

– Держусь...
– в тон ему ответил Махмуд-бек.

– А там много дел...
– кивнул в сторону зарешеченного оконца доктор.
– Немец отступает. Бежит. .

При каждом сообщении Махмуд-бек остается невозмутимым. Непонятно, радуется он или нет. Доктор

привык к такой реакции.

– Вы знали Мустафу Чокаева?
– неожиданно спросил он.

– Лично не знал. Он старше меня. Но, конечно, много слышал. Он возглавлял Туркестанский комитет.

В Париже...

– В Париже немцы его арестовали, как английского агента.

Махмуд-бек знал об этом. Он кивнул.

– Мустафа Чокаев, уже находясь в тюрьме, вынашивал одну идею, которую и предложил Гитлеру, -

создание Туркестанского легиона.

129

Махмуд-бек кивнул головой: тоже известно. И это его не удивило. Шарахаются лидеры туркестанской

эмиграции от одного хозяина к другому, лишь бы спасти шкуру.

– Чем это кончилось?
– спросил Махмуд-бек.

– Легион стали создавать... Но для Чокаева все кончилось плохо. Он умер.

Махмуд-бек вопросительно посмотрел на доктора:

– Просто умер?

– Пожалуй, не просто. Он заболел: тиф. В госпитале находился в одной палате со своим другом Вали

Каюм-ханом...

– И этот друг в один прекрасный день…

– Вы знаете?

– Догадываюсь... Как?

– Говорят, отравил.

– Похоже на них...

– Вали Каюм-хан стал президентом Туркестанского национального комитета. Комитет создан

Гиммлером.

– Откуда эти сведения?
– спросил Махмуд-бек.

– Из официальной печати. Я думал, вам будет интересно знать.

– Да, дорогой доктор, это интересно...

– Ну и вот. .
– Доктор снова сжал плечо Махмуд-бека.
– А теперь мне надо идти…

– Спасибо вам...

Доктор промолчал.

– Надо...
– повторил он, но сам не поднимался с места.
– Один вопрос?

– Пожалуйста, дорогой доктор.

– Я догадываюсь о ваших возможностях. Почему вы их не используете?
– Доктор многозначительно

осмотрел камеру.

Да... Такие возможности у Махмуд-бека давно были - оказаться на свободе.

– Доктор, - сказал он, - когда вы придете ко мне в гости, за хорошим чаем мы обязательно поговорим...

– Да-да...
– рассеянно согласился доктор.

– Не обижайтесь, - попросил Махмуд-бек.

Доктор улыбнулся. Они даже не слышали, как истерически, надрываясь, начал хохотать

сумасшедший. Заключенные испуганно косились в сторону больного.

Доктор взглянул на вождя. Тот сидел, не обращая внимания на дикий хохот, на присутствие доктора.

Он считал доктора представителем тюремной администрации, которую искренне ненавидел.