До свидания, Натанаел !

– Должны сделать. Ночь превратим в день и сделаем!
– решительно сказал Леонардо Серобо.
– Хорошо, Тигран принес нам воск. В воскресенье очень много народу. Какой-то большой праздник...

Он походил взад-вперед, остановился и озабоченно сказал: - Продавать их тоже трудно. Втроем, чего доброго, не справимся.

– Конечно, не справимся, - поддакнул Рыжий Давид.

– Нам бы еще кого-нибудь в помощь...-вздохнул Иезуит Каро.

– Помощников-то сколько хочешь найдется, - сказал Леонардо Серобо. Только не всякому довериться можно.

– Пойду, что ли?

– проговорил я, решив, что мое присутствие тут излишне. У них свои заботы.- Давайте деньги...

Мне не ответили.

– Сейчас во всем мире не найдешь, кому можно верить, - продолжал свое Леонардо Серобо.

Я не понимал, почему они делают вид, что забыли обо мне, и не отдают моих денег. Взял бы я их и ушел, чего мне тут делать?

Они тем временем еще расплавили воску и снова разливали его в формочки.

– Врача нового видели?
– спросил Леонардо Серобо.- Недалеко от нас живет...

– Я ухожу, - решительно сказал я.

Леонардо Серобо потрогал формочки, остыли или нет.

– Напрасно стараемся,- сказал Иезуит Каро.
– Втроем нам много не продать...

– А Тигран нам помочь не хочет?
– Леонардо Серобо вопросительно посмотрел на Рыжего Давида. Да-да, именно на него, а не на меня! Словно бы меня тут и не было.

– Ты думаешь, он надежный человек?
– вопросом на вопрос ответил Иезуит Каро.

– Думаю, что да!
– обернувшись к Рыжему Давиду, Леонардо Серобо спросил: - Ты отдал ему деньги за воск?

Надо же, как будто не слыхал моих слов!

– Давид, деньги за воск ты дал?

– У меня не было денег.

– Сколько мы ему должны?

– Что-нибудь около рубля. .

– Если поможет нам в воскресенье, дадим ему пять.

– О! Тигран, чего доброго, станет миллионером!

– Отдайте мне мой рубль - и я пойду!
– сказал я.

– А если он не согласится нам помочь, что тогда?
– не реагируя на мою просьбу, спросил Рыжий Давид.

– Не дадим ему ни копейки.

– Как это?
– вскричал я.-Мы же договорились!

– Сейчас заревет, - усмехнулся Иезуит Каро.- Не терплю плакс.

– Не больно-то цацкайтесь с ним. Станет морочить голову, познакомьте его с приемом японской борьбы.

– С японским приемом? Ну это чересчур! Отдаст богу душу. От одного удара переломится надвое!
– Иезуит Каро ехидно хмыкнул.

Я, естественно, испугался. Пираты обычно бывают очень сильными.

– Так уже и надвое?
– усомнился Леонардо Серобо.

– Хочешь покажу, как это я делаю? А ну, Давид, давай-ка ту палку.

Рыжий Давид ринулся в темные угол ацатуна и через мгновение появился с шестом в руках. Он положил его на скамейку. Иезуит Каро облизнул правую ладонь, резкими рывками дважды резанул воздух и с силой опустил на шест.

Палка разлетелась на две половинки, я невольно сжался, втянул шею в плечи.

– Молодец!
– похвалил Леонардо Серобо.-Теперь я верю, что ты и голову оторвешь с маху.

– Я пойду. Давай мой рубль, - сказал я, стараясь казаться спокойным. Но, по-моему, мне это не удалось, и голос мой прозвучал очень даже жалостливо.

– Может, сейчас его двинуть? Японским или древнеиндийским?

– Древнеиндийским? Это еще что?
– уже по-настоящему удивился Леонардо Серобо.- Новый прием?

– Говорю же тебе, древнеиндийский!
– повторил Иезуит Каро.- Если бы новый, то и назывался бы он новоиндийским! Так как же с ним поступить?

– Как хочешь. Но попробуй сначала уговорить его, объяснить, что к чему. Тигран парень хороший. Он поймет нас. К тому же вместо рубля заработает целых пять рублей и станет миллионером. Как Форд, Морган или, скажем, Гюльбекян...

– А если он не поддастся?

– Тогда придется познакомить его с одним из приемов - с японским или древнеиндийским. Можно и Каро-Канн применить!
– сказал Леонардо Серобо.

– Каро-Канн это в шахматах!
– не удержался и поправил я.

– Ты лучше отвечай, согласен помогать нам или нет?

Ну что мне оставалось делать!

– Хорошо, - сказал я.-В воскресенье приду. Тогда и деньги отдадите.

И, выйдя из ацатуна, я смело зашагал по темному двору Смело, потому что Иезуит Каро остался в ацатуне, и никто, я был в этом уверен, не выскочит из кустов мне наперерез.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В тысячелетнем монастыре. Странный шепот. Незнакомец.

Кто он?

"Как хорошо, что на свете бывают пираты!" Тяжело дыша, мы еще на несколько шагов приблизились к монастырю и остановились.

Всегда хорошо оказаться в этих местах с кем-то из чужих, не с лусашенцем. Вроде бы всегда видишь один и тот же монастырь, но, когда со мной бывают приезжие, я словно бы тоже впервые вижу все окрест. И все мне кажется новым. Вот, к примеру, вывеска. Обыкновенный лист железа.

Покрашенный белилами лист, и на нем черными буквами написано, в каком столетии построен монастырь, кто его построил, каким набегам вражеских племен он подвергался и кто потом "залечил" его раны, реконструировал... А в самом низу надпись крупными буквами напоминает о том, что это архитектурный памятник, и охраняется он государством и что порча его карается законом... Сто раз я читал эту вывеску и каждый раз задумывался о чем-нибудь из прошлого...

Ограда тысячелетнего монастыря местами уже разрушена, а каменные плиты во дворе истерлись и вогнулись.

В дождь вода- набирается в эти впадины, и тогда монастырь отражается в водном зеркале. Это очень красиво, жаль, что сейчас нет дождя. Нет и в ближайшие дни не предвидится...

Мы прошли через двор к .входу в храм. Я остановился и, показывая на огромную дверь, сказал Нвард:

– Посмотри-ка на нее повнимательней.

Это была тяжелая и массивная деревянная дверь. Двустворчатая. Резная. Ни один из. орнаментов не повторялся.

Я уже точно знал, что повторов нет, - тысячу раз рассматривал эту резьбу: сплетающиеся, скрещивающиеся и бесконечные линии узора захватывали магической силой, и я, сам не зная как, ясным днем, в двадцатом веке, начинал прекрасное путешествие в давно минувшие времена, в другие миры, в другие, но тоже бывшие Арменией, только далекой, древней.