Добрый мир

торопливо натягивать его на себя.
– Опять не то сделала, - заговорила она,

застегивая пуговицы.
– Надо было тебя к себе позвать... Тебе правда не больио

было? Ты уже не сердишься на меня?
– Она все не уходила. Вдруг она быстро

обняла мальчишку и прижала его к себе.
– Прости, Толя, - горячо зашептала

она ему, - я исправлюсь, честное учительское! Я тетка не злобная, правда...

Мир?

– Угу... Пустите!
– Толя хлюпнул носом.
– Вы идите, а то она щас... Я же

сам все!..

Людмила поцеловала мальчишку в щеку и выбежала во двор. Открыла

калитку. «Но это невозможно!» - подумала она о своих ногах. Ноги дрожали

так, что почти не слушались. Людмила прислонилась к забору. Посмотрела

на светящиеся окна дома, в котором только что побывала. И снова услышала

голоса.

– Кого ты стращаешь? Кого ты стращаешь, пентюх несчастный! Да я

тебя засажу - и передачи носить не буду!

– Да ты что, в натуре, а?! Я же тебя, стерву, прямо сейчас...

Людмила закрыла глаза. «Сумасшедшие. Сумасшедшие... дураки!» -

простонала она. И пошла.

– А ну тронь! А ну тронь!
– неслось ей вслед.

«Дураки несчастные...» - бормотала Людмила, убыстряя шаги. Но

голоса гнали. Она побежала. «Что творят, что творят!» - повторяла она на бегу.

«Что творят, сумасшедшие...»

Этот ее бег случайно видела шедшая из школы Алла Петровна. Она

остановилась, и ей стало нехорошо. «Ведь кончила, стерва, девчонку»,-

панически подумала она.

– Людмила Ильинична!
– закричала Алла Петровна. — Людмила

Ильинична!
– Она секунду постояла. И, тяжело переваливаясь в своих

сапогах-ботфортах, кинулась следом за ней.

Она ее, конечно, не догнала. Но, как многие женщины, Алла Петровна

была мнительной. Мысль о столкновении молодой учительницы со

знаменитой деревенской скандалисткой просто напугала ее. Людмила бежала

с той стороны.

Тяжело переводя дыхание, Алла Петровна поднялась на крыльцо

Людмилиного дома. Зашла в сени. Постояла там, послушала, что делается за

дверью. Ничего не услышала и постучала. Не дожидаясь разрешения, она

вошла.

Света в квартире не было.

–

Людмила Ильинична, вы дома?
– после небольшой заминки

спросила Алла Петровна.

Да, - ответили ей.
– Сейчас включу свет.

Скрипнула кровать, по полу застучали каблуки. Щелкнул выключатель.

Людмила в пальто, шапке и сапогах стояла в двух шагах от Аллы Петровны.

– Проходите.

– Ну, милочка, у тебя здесь прямо вытрезвитель, - Алла Петровна

запнулась и покраснела.
– Я там, правда, никогда не была, но... ты печку-то

сегодня топила?

– Нет еще, сейчас буду, - ответила Людмила.

– Давай вместе!
– Алла Петровна сняла шубу, повесила ее на гвоздь у

двери и пошла к печке.

– А я иду, смотрю, бежишь как на Олимпийских играх, - сказала она, не

оборачиваясь, ну, думаю, не иначе к Приходкиным ходила... У нее была?

– У нее.

– Да зачем тебе это нужно было?
– Алла Петровна повернулась к

Людмиле.
– Она же ведь... э-э... я же тебе говорила: скальп снимет - глазом не

моргнет!

Людмила молча переодевалась.

– Дайте, я сама, - она присела у печки рядом с Аллой Петровной,

отщепнула от березового полена бересты, - дрова уже были уложены в печь -

чиркнула спичкой.
– Сейчас тепло будет,.. спасибо вам, что пришли!

– Да ну, что ты! Это ничего, что я тыкаю? Так удобнее разговаривать...

Что-то, знаешь ли, в голову зашло, когда увидела, как ты бежишь. Суровый

денек у тебя сегодня!
– Алла Петровна все не могла найти нужный тон, - Ты

перед ней извиняться ходила?

– Да нет... то есть да. Только не перед ней, а перед Анатолием.

– Ну и как?

– Извинилась.

– Правильно. Я так о тебе и подумала.

– Что подумали?
– Людмила, сидя на корточках, смотрела в огонь и

чувствовала на себе взгляд директора. Вопрос повис. л

– Что надо, то и подумала, - нашлась наконец та, что ответить, — У

тебя заварка есть?

– Есть. Сейчас чайник поставлю. Вы садитесь пока где удобней.

Алла Петровна села за стол и внимательно осмотрела комнату.

Мебель в ней была самая непритязательная: она сама выдавала эту

мебель несколько месяцев назад. Кровать, стол и три стула с кожаными

сиденьями. Кроме этого, над столом висела полка с тремя десятками книг;

среди них выделялся огромный том «Былого и дум» Герцена. На полке же

стоял небольшой переносной телевизор. На стенах висело несколько

репродукций из журналов: «Мона Лиза», «Княжна Тараканова»... Настоящей

достопримечательностью был висевший над кроватью необычайных красок

маленький детский ковер. На нем были изображены Чиполлино и Сеньор

Помидор.

– Ковер-то, наверное, заграничный?
– спросила Алла Петровна.

– Ага. Я с ним все детство спала, - ответила Людмила.

– «Негусто - но чисто», - подвела итог осмотру гостья.

– Слушай, Людмила Ильинична, давно хотела тебя спросить...- Алла

Петровна чуть помедлила.
– Ты зачем к нам приехала? Ну, то есть я хотела

сказать, тебя ведь сюда не распределяли, верно?

– Нет, а что? — Людмила отошла от печки и села на кровать, напротив

Аллы Петровны.

– Ничего, любопытство одолевает, административное, так сказать.

– А-а... Сейчас.
– Людмила расстегнула душегрейку, сунула руки под

мышки и попробовала объяснить:

– Во-первых, мне всегда хотелось пожить в деревне, где есть лес и река.