Добыча хищника
Шрифт:
– Именно так, Эля, – вдруг сказал он. – Поэтому сейчас мы здесь.
– Но вы бы могли помочь нам. Дать нам технологии и…
– Думаешь, мы не пробовали делать все это раньше? – он снова бросил взгляд на дорогу: – Сколько раз, по-твоему, умирала и возрождалась ваши цивилизация? Сколько еще планет мы заселили? Сколько уничтожили?
– Не знаю, – честно призналась я, леденея от мысли, что поводом для нашего истребления стали мы сами.
– Это ирахор, Эля. Это и есть наш выбор. Сейчас он такой.
– Не смей оправдывать этим наше убийство! – все-таки не сдержалась я. – Кем бы мы
– Ты слишком примитивна, чтобы понимать.
– Ты просто… мудак, вот и все. Тебе это нравится! Ты сказал, что вы здесь ради удовольствия!
– Не отрицаю.
– Катись к черту! – и я снова отвернулась, прижалась лбом к холодному стеклу, вглядываясь в густую звездную ночь.
Я накричала на высшее существо из другого мира, которое грозилось попробовать мою кровь. Где была моя голова? Разве теперь чужак не будет особо пристрастен, воплощая в жизнь все свои смелые фантазии по моему умерщвлению?
– Символы на моей руке означают принадлежность к верхней ступени, – спокойно сообщил мне чужак, и я прислушалась и не двигалась, боясь спугнуть его проявлением своей заинтересованности. – Они обозначают также мое имя, суть и единение с Халаром.
– Решил поделиться этим, потому что все-равно убьешь? – не поворачиваясь, поинтересовалась я.
– И сделаю это медленно, если еще раз назовешь меня мудаком, – ответил он. – Мое имя Тайгет Касар.
– Мне все-равно.
Он, конечно, знал, что я солгала.
Я сейчас только тем и занималась, что повторяла это имя про себя, потому что оно застряло в моем мозгу, точно назойливая заноза. Я коснулась подушечками пальцев его метки на щеке. Профессор Севастьянов говорил, что скихр полностью перестраивает организм жертвы, подготавливая ее для слияния. Я помню, как Гелю трясло в машине, как она кусала губы, стойко претерпевая мучения. Со мной ведь случится тоже самое…
– Почему ты спросил тогда, на базе, знаю ли я имя того, кто меня преследует?
– Ни один из нас не скажет тебе свое имя просто так. Зная имя, ты могла позвать его.
Я обернулась, изумленно вглядываясь в лицо чужака.
– То есть, он бы меня услышал?
– Да.
– Я лучше умру, ясно? И твое имя мне тоже не нужно. Я не собираюсь произносить его!
Кажется, чужак был иного мнения.
– На твоем месте я бы не бросался такими громкими заявлениями, – сверкнув янтарными глазами, сказал он.
Глядя на него, я презирала саму себя. Испытывала ли я большее чувство вины, нежели то, которое поселилось в моем сердце, когда я раз за разом, едва бросая на это существо взгляд, признавала его красивым. Мне нравился и его голос, и запах, и дурацкая уверенность. И в то же время я ненавидела все это, понимая, как и любой разумный человек, что чертова метка заставляет мои гормоны тоннами выбрасываться в кровь.
Взглянув через лобовое стекло на дорогу, я заметила далекий свет прожекторов. Неужели в Климовске было убежище? И мы направляемся прямиком к нему?
Я перевела взгляд на чужака, который самодовольно произнес:
– Ты совершенно не умеешь контролировать эмоции, Эля. Стоит ли напоминать, что я чувствую их?
– Я знаю.
– Прекрасно.
–
Стоит ли напоминать, что это происходит против моей воли? – снова принялась его передразнивать.Я ходила по грани, с каждым разом нависая над пропастью все сильнее. Мне казалось, что этим безрассудством я оправдываю то странное влечение, которое пробуждалось во мне вопреки собственной воле.
Мы стремительно приближались к посту и ярким световым источникам, расставленным по периметру.
– Кажется, тебе нужен бензин, – преспокойно сообщил чужак.
Большая загадка – зачем. Я почти покойник.
Не доезжая пятна света, мой мучитель остановил машину.
– Заправь полный бак, – сказал он. – Я пока немного развеюсь.
– Что?
Я впервые увидела, как он исчезает.
Как и всякий чужак, он умел делать это за мгновение. Когда он сказал «развеюсь», я и подумать не могла, что он действительно развеется в воздухе.
***
Меня остановила автоматная очередь – эхо тревожным гулом прокатилось по окрестностям и погибло где-то за горизонтом. Я тотчас остановилась, бросая под ноги пустую канистру, которую тащила в сторону военного блокпоста… вернее, она выпала у меня из рук, глухо ухнув пустым нутром.
Яркий свет прожекторов ударил мне в глаза. Я вскинула вверх обе ладони.
Конечно, я могла предположить, что мне будут не рады. Иметь метку, это почти то же, что и быть прокаженной.
– На землю! – раздался хриплый мужской оклик.
Не успела я добровольно исполнить этот приказ, меня сбили с ног, укладывая на асфальт.
– У нее метка! – Некто схватил меня за волосы и резко дернул, принуждая выгнуть шею: – Черт…
Вся эта ситуация, клянусь, развивалась в вакууме. Не могло это произойти в мире, где человечество сплотилось против общего врага. Не поверю, что эти люди, с которыми мы совместно варились в дьявольском котле, обошлись со мной так грубо.
– Мне просто нужен бензин, – постаралась объяснить я.
Возникла заминка. Я услышала шорох одеревеневшей на ветру военной куртки и звук расстегивающейся молнии.
– Ты че, Лех? – прозвучало недоуменно где-то у меня над головой.
– Ей все-равно конец… – и раздраженное: – Если не хочешь, вернись на пост. Я быстро.
До меня не сразу дошел смысл им сказанного. Осознание было подобно нервному импульсу, вспыхнувшему в мозгу. Я дернулась было с земли, но говоривший схватил меня за волосы и толкнул на траву.
…я будто получила ножом в спину.
Взбрыкнув, я перевернулась, испепеляя этого мерзавца взглядом. Я с удивлением обнаружила, что во мне не осталось ни капли страха, лишь яростное желание справедливости и возмездия.
– Не трогай меня! – бросила ему.
И это было предостережение.
Выдержав столько испытаний, я все-таки успела распрощаться с прежней Элей-плаксой. Слезы, казалось, высохли в моих глазах навечно.
Маслянистый взгляд негодяя воскрешал в моей памяти ту ночь, когда я потеряла Гелю.
Глаза этого незнакомца – лишенные всякой человечности, и даже разума – с наслаждением и звериной жаждой смотрели на меня.
– Лучше беги, – прошипела я, презирая его всей душой, а затем закричала: – Тайгет! Тайгет Касар!