Дочь капитана Блада

– А это кто был? Я видел чей-то тёмный силуэт.

– Похоже на де Фонтейна, - отозвался Вольверстон.
– Ты спи. У меня что-то сон никак не идёт.

Вскоре забрезжил рассвет. Забывшийся ненадолго Вольверстон открыл глаза. Дождя не было, и сквозь густую листву виднелись клочки синего неба. Сильвер всё ещё спал, а на поляне уже раздавались возмущённые голоса.

– Заставил нас тащиться через эти болота, и всё из-за этого долговязого Дастина!

– Откуда он только взялся?

– Зачем капитан его слушает?

– Но...

– А ты молчи, голландец! Ты не то, что предателя - девку распознать не смог! В море ходил с Рэкхемом, а о том, что у него в команде две девки было, так и не догадался!

Вольверстон с тревогой покосился на спящего Сильвера.

– Капитан, проснись!

Но тот будто не слышал его слов. Нэд встал и накрыл капитана своим плащом.

– Ладно, спи. Пойду осмотрюсь.

Стараясь не выпускать из виду Питера, Вольверстон направился к поляне. Мятежные французы собрались вокруг де Фонтейна. Англичане пока что сторонились их, но было видно, что многие из разделяли настроения бунтовщиков.

– Нам нужен опытный командир, а не сопляк!

– Где он сейчас? Наверняка дрыхнет!

– Подождите, парни, - подал голос Вольверстон, но возмущённые голоса тут же перебили его.

– Молчи, Нэд!

– Мы требуем низложить Сильвера!

– Мальчишка не может руководить экспедицией!

– Вспомните Моргана!
– как можно громче выкрикнул Нэд.
– Разве им было легко?

Рядом с ним раздался громкий смех. Это был де Фонтейн. Изящным жестом поправив испачканные грязью манжеты, он без тени волнения произнёс:

– Ты не можешь сравнивать Сильвера с Морганом. Если хочешь знать, ваш капитан вообще...

Вольверстон похолодел. Рука невольно потянулась к пистолету, но де Фонтейн вдруг осёкся и замолчал.

– Что вообще? Что ты хотел сказать?
– послышались вокруг удивлённые голоса.

Пробравшись сквозь толпу к замершему огромного дерева французу, Вольверстон обомлел. За поросшим мхом стволом прятался Сильвер. Сжимая в вытянутой руке пистолет, он ткнул его дулом в спину де Фонтейна.

– С чего ты вдруг вспомнил капитана Сильвера?
– насмешливо произнёс капитан.
– Эй, Валуа, а ты ведь знаешь законы! Может, скажешь, что полагается за мятеж во время боя?

Недовольный ропот пронёсся в толпе. Де Фонтейн попытался что-то промычать, но очередной тычок дулом заставил его умолкнуть.

– Я никого не держу здесь, господа, - Сильвер спокойно взглянул на разъярённую толпу, - кто хочет уйти, тот может быть свободен. Чем меньше оставшихся, тем больше достанется каждому - разве не так?

– Ты прав, капитан, - раздалось несколько голосов

– Тем не менее, поднявший мятеж должен ответить по закону. Что скажешь, Валуа? Будешь молчать, или...

– Ты убьёшь его, капитан?
– с сожалением спросил голландец

– Я не могу сейчас защитить свою честь, - Сильвер нахмурился и взглянул на собравшихся вокруг бунтовщиков.
– До возвращения на Тортугу я не считаю возможным вступать в поединок с кем-либо, кроме врага. Де Фонтейн должен ответить по закону.

Французы переглянулись.

– Что вы решили? Уходите или продолжаете путь?

Собравшиеся молчали. Питер взглянул на них, затем на де Фонтейна. Тот приготовился достойно встретить неизбежный конец и с гордым видом стоял рядом с разгневанным адмиралом.

Затянувшуюся паузу прервал запыхавшийся юнга.

– Там испанский редут! Пуляркой пахнет! А в двух милях отсюда отряд стоит! Много испанцев, около тысячи.

Сильвер вновь оглядел собравшихся.

– Надо беречь силы, - произнёс он.
– Сколько человек на посту?

– Семеро. Пулярку жарят! И ещё там склад маиса.

– Отлично, - усмехнулся он и покосился на де Фонтейна.
– даю последний шанс. Предашь - убью не раздумывая. А пока...

– Что ты задумал?
– взволнованно воскликнул Вольверстон.

На лице Сильвера мелькнуло странное выражение.

– Все остаются здесь, а мы с Валуа, - капитан вновь подтолкнул француза вперёд.
– мы возьмём этот редут. Вдвоём.

– Зачем это тебе, Питер?
– с тревогой спросил Вольверстон.
– Я пойду с вами.

– Не надо, Нэд. Пусть Бог нас рассудит. Де Фонтейн обвинял меня в трусости. Теперь пусть покажет, какой он храбрец.

В толпе французов раздались одобрительные выкрики. Многим из них пришлась по душе гасконада Сильвера. Капитан же спокойно продолжал:

– Главное сейчас - не дать испанцам нас обнаружить. Они знают местность, и у них повсюду посты. Если пошлют за подкреплением, мы пропали. Ещё три дня, и мы выберемся из этих болот. Так что, парни? Кто хочет покинуть отряд?

– Мы остаёмся, капитан! Мы с тобой!

Сильвер вновь подтолкнул де Фонтейна вперёд. Тот, с трудом веря в собственное спасение, подчинился. До редута добирались ползком, окончательно перепачкав камзолы. Не дойдя пяти шагов до поста, залегли в густом кустарнике. За ним виднелась расчищенная площадка с двумя пушками и небольшим сараем. У каждой пушки стояло по двое солдат, ещё трое прохаживались у сарая, рядом с которым, прямо на земле была расстелена пёстрая скатерть. Тушки цыплят издавали соблазнительный запах, от которого у пиратов закружилась голова, и настойчиво засосало под ложечкой.

– Идём?
– шепнул де Фонтейн

– Хочешь расстаться с жизнью?
– отозвался Сильвер.
– Лежи тихо и наблюдай.

Трое солдат устроились рядом со скатертью, видимо, собираясь позавтракать. Стоявший у ближайшего орудия испанец, по-видимому, решил присоединиться к компании и отошёл в сторону. Сильвер пошевелился. Услышав шорох, оставшийся караульный осторожно направился к кустарнику. Капитан же, зажав в руке кинжал, метнулся в броске. Через несколько мгновений истекающий кровью испанец уже лежал на земле. Та же участь постигла и его товарища, внимание которого привлёк раздавшийся в кустах шум. Остальные офицеры прервали трапезу и, выхватив сабли, бросились на помощь.