Догоняйте, догоняйте!..
Шрифт:
Мамалыкин сел, снова посмотрел на Наташу.
— Я, знаете… — Борька помялся. — Хотел поговорить.
— Ну и говори. Время у меня есть.
— Да я, Георгий Николаевич, это… По личному делу. Я лучше потом зайду, попозже.
— Давайте сделаем вот что, — вмешалась Наташа. — Я вижу, у вас тут мужской разговор предстоит. Так сказать, тайны мадридского двора. Вот вы и поговорите наедине. А я пока пройдусь к реке, прогуляюсь.
Наташа ушла. Мамалыкин чувствовал себя неловко.
— Вы меня извините, Георгий Николаевич, — сказал он. — Я, правда, мог и попозже.
— Ладно уж, — махнул рукой Жора. — Выкладывай.
Борька
— Только между нами, Георгий Николаевич, ладно?
— Действительно тайны? — невольно улыбнулся Копытин.
Но Борька оставался серьезным.
— Георгий Николаевич, а как по-вашему, Ветка уже хорошо плавает?
Жора был разочарован: он-то приготовился услышать нечто невероятное.
— Об этом нужно было спросить у Натальи Сергеевны, она ведет кружок плавания, а мы ее выставили.
— Я же говорил, могу зайти попозже.
— Ты говорил! Ты говорил, у тебя разговор по личному делу.
— По личному. Только не по моему, а по Веткиному.
— Вот и пришел бы он сам. Зачем же тебя присылать?
Борька оглянулся на дверь.
— Меня никто не посылал, Георгий Николаевич. Я сам пришел.
— А он что же сам не пришел?
— Он не придет.
Жора рассмеялся.
— Ну хватит тянуть резину. Говори прямо, что тебе нужно.
— Вот я и спрашиваю… — Борька даже поморщился. — Ветка хорошо плавает?
— Ну более или менее, а что?
— Вы залив знаете?
— Какой?
— Недалеко от плотины. Там еще островок есть, а возле него лилии растут.
— Знаю.
— Ветка доплывет до островка?
— А зачем?
— Георгий Николаевич, я не могу сказать.
— Называется, пришел поговорить по личному делу, — обиделся Жора.
— Хорошо. Только вы никому-никому, ладно?
— Ладно. Так зачем ему этот остров?
— Остров ему не нужен.
— Ничего не понимаю. Что же ему нужно?
Борька снова оглянулся.
— Вы обещали, Георгий Николаевич, помните?
— Помню, помню.
— Ветке нужны лилии.
— Зачем?
— Тайна, Георгий Николаевич, — умоляюще проговорил Мамалыкин.
— Ну раз тайна, можешь не говорить. Не пойму только, почему бы тебе самому не сплавать? Плаваешь лучше всех, нарвал лилий и отдал Ветке.
— Нельзя, — опустил голову Мамалыкин.
— Почему?
— Он не возьмет.
— Почему не возьмет?
— Принципиально.
— Вот какие словечки закручиваешь, — рассердился Жора, — а поговорить толком не можешь. Ну что я могу тебе посоветовать, если я не в курсе дела? — Жора немного помолчал. — Пусть даже личного.
Борька сидел, уставившись на пол, потом поднял голову, взглянул Копытину прямо в глаза.
— Я вам все скажу, Георгий Николаевич. Никто бы не должен знать, но тут такой случай — а вдруг не доплывет. Только вы…
— Знаю, знаю. Никому ни слова.
— Вчера у Маринки — она в том же отряде, где и Бережкова, — был день рождения. Ну вот. Ей цветов надарили. А еще букет лилий был…
— Кто плавал?
— Я.
— А кто разрешил?
— С вожатым плавали. Ну и вот, а Катя увидела и говорит: «Ах какие лилии! Какая прелесть!» Маринка ей говорит: «Возьми», а та не берет. «Тебе, — говорит, — подарили». Ветка услышал, даже побледнел. Я-то рядом стоял, все видел. Потом, когда мы на волейбольной были, он сказал Бережковой: «Хочешь, у тебя завтра такие же лилии будут? Даже лучше». — «Хочу. Только это будут не твои лилии».
И смеется. «Почему?» — «Тебе же не доплыть». Тогда Ветка стал вдруг такой серьезный-серьезный и говорит: «Это будут мои лилии. Я доплыву». Бережкова сразу стала говорить: «Не надо, я пошутила, не плавай». А он: «Я сказал — точка». Он упрямый, Ветка, знаете?— Знаю.
— Я потом ему говорю: «Хочешь, я для тебя сплаваю?» Он показал кулак: «А по шее, — говорит, — хочешь?» Вот и все, — Мамалыкин снова опустил голову. — Вот я и пришел к вам.
Жора положил ему руку на плечо.
— Правильно сделал. Ты настоящий друг. Сейчас что-нибудь придумаем. Когда он хочет осуществить свою вылазку?
— Завтра. Еще до подъема.
Жора стал лихорадочно думать, как быть. Вначале у него мелькнула мысль, не вызвать ли к себе Ветку и не всыпать ли ему по первое число. Но тут же он понял, какой вздорной была эта мысль. Он и Мамалыкина бы выдал, а главное — Ветка. Что же получается: парень пообещал девчонке цветы, а тут вмешиваются, хватают за руки, все топчут. «Стыдись, Копытин», — сказал он себе и виновато взглянул на Борьку, будто тот мог прочитать его мысль.
«Да, — думал Жора, — легко сказать: придумаем. А где же выход из положения? Как же сделать, чтоб и овцы были целы и волки сыты? А кто же из нас волк, неужели я? Да и Ветка далеко не овечка. Что за глупая пословица! Нет, пословица ни при чем. Просто не к месту. Но как быть? Нужно, чтобы все было о'кэй».
Жора вдруг подскочил на месте. Ну конечно! Наташа со своим первым разрядом. Она же плавает, как акула. (Жора поежился: опять неудачное сравнение.) А, неважно! Ну пусть, как дельфин. С ней ведь можно хоть океан переплыть. Но захочет ли Ветка? Постой, постой. И опять же — откуда, получается, мы обо всем узнали? Как ему объяснишь? Однако вариант с Наташей — это уже полрешения.
— Послушай, Мамалыкин, а знаешь что?.. — бодро сказал Жора.
— Что?
— Давай расскажем обо всем еще одному человеку.
— Да вы что, Георгий Николаевич! — загорячился Мамалыкин. — Я пришел к вам, как… ну, в общем, как…
— К старшему товарищу?
— Да.
— Ну вот и послушай меня. Ты знаешь, что Наталья Сергеевна почти мастер по плаванию?
— И что?
— Она нам и поможет, вот что. Понял?
— Нет.
— Жара на тебя действует, Мамалыкин. Такого простого дела не уяснишь.
— Какого дела?
— Ладно, Мамалыкин. Помочь нам может только Наташа. Остается ввести ее в курс дела. Ты не против?
— Нет, — выдавил Борька и обреченно мотнул головой. — Я пойду.
— Иди.
Наташа сказала:
— Это же чудесно — нарвать лилий для девочки! И ты молодец, Жора.
— Я?
— Конечно. Молодец, что помогаешь Ветке.
— Во-первых, я еще ничем не помог, а во-вторых, знаешь, что будет, если узнает Вадим или начальник?
Наташа подсела поближе к Жоре, провела рукой по его волосам.
— Я знаю, что знаю тебя лучше, чем ты себя. Ты уже думаешь, как бы помочь этому мальчишке. И не прикидывайся сухарем и педантом. Если бы ты был таким на самом деле, я никогда бы не приехала к тебе.
— Но ведь он только научился плавать.
— И совсем неплохо научился. До островка он доплывет. Но все же давай мы вот что сделаем…
Рано утром они пришли к тому месту, которое Мамалыкин назвал заливом.