Долгое лето

– Аррах, - не то прорычало, не то фыркнуло существо. – Что ты такое, синее чудище?

– Я Чёрная Речница, - обиделась Кесса. – Теперь скажи – кто ты?

Зверёк замер на месте, разглядывая лицо Речницы сквозь щиток шлема, потом громко вздохнул, и из его пасти показались язычки пламени.

– Знорки чем дальше, тем страннее, но мне-то какое дело?! Моё имя когда-то было – Эррингор Джейгихейн, Высочайший-из-Вулканов, - существо с вызовом посмотрело на Кессу, как будто ожидая насмешки. Речница кивнула и протянула зверьку палец.

– Я – Кесса Кегина. Ты не расшибся? Может, хочешь пить?

– Фррх, - пламя снова лизнуло обломки. – У тебя много лишней воды?.. Аррха, забываю, мне теперь хватает и капли. Ну что же, поделись водой с Эррингором Джейгихейном, странная знорка. Я запомню твоё имя.

Возвращаться в тёмное затхлое укрытие Речнице уже не хотелось. Она сидела на большом обломке стены, фиолетовый зверёк устроился на её плече, и Кесса сквозь тонкий скафандр чувствовала жар его лапок.

– В сердце этих развалин – место огромной силы, и я почти туда дошёл! – Эррингор сердито махал хвостом и выдыхал дым. – Дни и ночи беготни по скользкой гальке, и что же – всё пошло прахом из-за трескучего пучка перьев! Вернись ко мне сила, я выжгу все гнёзда Скхаа, сколько их здесь ни есть!

– Подожди, Эррингор, - покачала головой Речница. – Так ты говоришь – мощнейший колдовской огонь может расплавить твоё тело…

– Позорную ловушку, в которой я оказался, прокляни меня Кеос! – пыхнул огнём зверёк.

– И тогда ты станешь таким, каким был до проклятия… Знаешь, мне не пройти к центру. Не пройти и не пролететь. Здесь слишком опасно.

– И я туда не прошёл, - качнулся всем телом Эррингор. – Этому городу я очень не нравлюсь! Надо искать другой огонь, поспокойнее…

– Я иду в страну Кеснек, - задумчиво сказала Кесса. – Там много великих магов Огня и Лучей. Таких, каких я и не видела. Кто-нибудь из них непременно окажется милосердным и вернёт тебе прежний облик. Если ты пойдёшь со мной, я поговорю со всеми чародеями…

– Странная знорка! – фыркнул зверёк. – Бери меня с собой, я не буду противиться, но на кой тебе это – думай сама. Я не люблю знорков и не развлекаю их россказнями, а если ты меня тронешь…

– Я не обманщица, и я не ловлю рабов, - нахмурилась Речница. – Ты в беде, а я могу помочь – поэтому я помогу. Этот город не любит живых, ты верно заметил. И чем быстрее мы уйдём, тем лучше…

Глаза Эррингора сверкнули. Существо смотрело куда-то за спину Кессы. Та обернулась и успела заметить клок жёлтого меха, мелькнувший среди обломков. Мелкий демон злобно зашипел.

– Это просто дикая кошка. Нечего тут бояться, - хмыкнула Речница. Эррингор смерил её презрительным взглядом. Она снова оглянулась – кошка пропала бесследно. Забросив на спину заплечную суму, Кесса медленно пошла по холодному ущелью бывшей улицы. Руины казались бесконечными, как будто город за ночь разросся и уволок Речницу далеко за окраину. Кесса робко надеялась, что хотя бы к полудню она увидит живую траву…

Глава 20. Ползучие холмы

– Фрисс? Ты очнулся, я знаю… Ещё воды?

Голос Некроманта был тих и слегка дрожал. Маг чем-то был до крайности смущён, а может, даже напуган. Сквозь сомкнутые веки Фрисс видел багряные отсветы. Открывать глаза не хотелось – их до сих пор жгло. Пыль и солнце доконали Речника, уже второй день он с трудом вспоминал своё имя и еле-еле помнил, куда идёт. Последние сутки из его памяти выветрились вовсе.

– Вода… - прошептал он, наугад протянув руку. Она опустилась в холодную жидкость. Что-то мокрое выжали ему на лицо и голову, струйки потекли по щекам, охлаждая раскалённые веки. Ледяные руки подхватили Речника под мышки, усадили, прислонив к чему-то твёрдому, и вода потекла по его спине и груди. В воздухе стоял запах яртиса и кислых ягод.

– Вода… - повторил Фрисс и поднёс ко рту мокрую ладонь. Её мягко отвели в сторону, у губ Речника оказалась фляжка. Что-то кисло-сладкое, холодное и как будто искрящееся потекло в рот. Фрисс открыл глаза и с трудом усмехнулся Нецису, склонившемуся над ним.

– Хвала богам, - выдохнул тот. – Я уже испугался, Речник, что ты не вернёшься на берега Реки.

– Вернусь, - прохрипел Фрисс, одним глотком осушил флягу и вновь усмехнулся. – Нецис, похоже, теперь я перед тобой в долгу. Где это мы?

Он видел тёмные стены, обитые бурыми циновками из широких травяных листьев, низкий потолок, гладкий пол из тростниковых стеблей, огромные глиняные чаны, почти полностью закопанные и прикрытые решётками, и маленькую жаровню чуть поодаль. Нецис плеснул на угли какое-то зелье, в воздухе повеяло смолой.

– Мы в Ритчи, в ближнем застенье, - ответил маг, утирая лоб. – В меннских купальнях. Ты не помнишь, как мы добрались до города? Тебя вели под руки, ты был очень слаб. Я решил, что здесь тебе станет легче. Теперь ты можешь подняться?

– Ритчи… Так мы удрали от богов пустыни? – Фрисс с трудом выпрямился и тут же пригнулся вновь – потолок и впрямь оказался низким, Речник упирался в него макушкой. Нецис ухмыльнулся и придержал его за плечи. Фрисс вздрогнул от холода.

– Владыка Аш и все тонакоатли Шуна остались без поживы, - кивнул маг. – Тут вода с благовониями. Я уже искупался, твоя очередь.

…Фрисс украдкой понюхал свою руку. Похоже, теперь он пахнет не Рекой, а полями пряностей… Алсаг положил голову ему на колени и тихо урчал, когда пальцы Речника зарывались в его шерсть. Кот был очень тёплым, теплом дышали и обрубки тростника, на которых сидел путник, и даже вечерний ветер не приносил прохлады. У дома, на ветхих циновках, спал Гелин. Кадка с водой стояла прямо у его морды, иногда существо, не просыпаясь, опускало в неё язык и одним глотком опустошало её. Фрисс, небрежно взмахнув рукой, вновь создавал в ней воду. Казалось, с каждым заклинанием он становится только сильнее, - он уже и со счёта сбился, сколько раз колдовал, а силы всё не убывали.

– Божки пустыни – ничто перред Ррекой и её Рречниками, - убеждённо сказал кот, приоткрыв один глаз. – Вот только не хотел бы я снова её перресечь…

– Если снова пойдём в пустыню – разделимся, - нахмурился Фрисс. – Боги пустыни не любят меня, а мучают тех, кто со мной. Без меня вас не обидят. Как твой хвост?

– Норрмально, - Алсаг на мгновение развернул перепончатый веер на хвосте и вновь спрятал его. Фрисс нащупал костяные выросты-зубцы под нижней челюстью хеска – они были прикрыты мехом, но в колено Речника упирались ощутимо.

– Нецис пррогуливается, - муркнул хеск, укладывая на Фрисса тяжёлые лапы. – Веррнётся ли к ночи?

– Он Некромант, для него ночь – как для нас день, - хмыкнул Речник. – Ему надо размяться, пусть бродит.

– Я-то не прротив, местные не ррассеррдились бы, - кот закрыл глаза и засопел. Фрисс покачал головой и откинулся назад, прислонившись к нагретой солнцем стене. Высоко в чистом небе пролетел тёмно-зелёный дракон, один из стражей Ритчи, выписал в воздухе спираль и скрылся за ступенчатыми стенами крепости. Невдалеке, в маленьком храме застенья – на пологом холме, выложенном булыжниками – жрец-менн провожал солнце прощальной песней. Фрисс слушал, прикрыв глаза, ему виделись истоки Канумяэ, белые скалы и хрустальные водопады, а ещё – далёкий и древний город Наахеш, давние странствия по западным пустошам, Старые Города и сарматские станции. «Зря не надел скафандр, когда пошёл в пустыню!» - запоздало пожалел Речник. «Небось, к сармату лезть никакой божок не захочет…»