Должница

Я вздрагиваю, когда на мою голову опускается темное полотно. На меня надели мешок.

Делаю глубокий вдох, а затем еще и еще…

Страшно. Куда она увезет меня? Смогу ли я сбежать или мой ребенок навсегда останется без матери, растущим с ненавидящей его тетей?

– Вика, ты не учла еще одного человека. Одумайся, - громко шепчу я.

– Ты о Давиде? Да чтобы он помог Артему, должна Земля перевернуться! – хохочет она.

Обстановка накаляется. Я зажмуриваюсь, глотая слезы. Чувствую мужские руки, которые хватают меня за плечи.

– Вставай! – грубо подталкивают.

– Запомни этот дом, сюда ты больше не вернешься, - хладнокровный голос сестры.

Не сестры. Дьявола.

Меня толкают в плечо, но я не вижу, куда иду. Шагаю, гонимая пистолетом и не чувствуя пола. Мне страшно не за себя. Страшно за ребенка.

Я спотыкаюсь, но вновь иду. Мы в коридоре. Понимаю это по телу – холодному и твердому, оно лежит на полу. Это был Михаил.

Тысяча вопросов роется в моей голове. Это правда, что между братьями Рудневыми есть война? Правда, что все кончено?

Холодный воздух простреливает меня насквозь. Только лицо не трогает, на нем плотный мешок. Я мелко дрожу, гонимая грубыми толчками в спину.

– Пошевеливайся!

И в один момент я не выдерживаю. Спотыкаюсь, теряя равновесие. Меня хватают за волосы, чтобы не упала, но эта боль - выше моих сил. Я вскрикиваю и балансирую на грани. Лишь бы не упасть на живот, лишь бы не...

Мой крик заглушается пулями. Несчетным количеством пуль, которые гуляют в стороне и рядом, пробирая меня до дрожи. До костей. Лишая дыхания.

И вот уже рука Германа не держит мои волосы. Я чувствую стену дома и прислоняюсь к ней, медленно оседая на землю. Не понимаю, что происходит, но пытаюсь успокоиться.

Руднев говорил, что надо успокоиться. Надо заткнуться и не плакать. Такова цена быть рядом с ним. И я пытаюсь переключиться: что там сказала Вероника? Она беременна?

Серия выстрелов завершается также резко, как началась. И тогда меня оглушает тишина.

В ушах стоит лишь звон и мое тяжелое дыхание.

И лишь спустя время звуки доносятся до меня. Это не звуки, а судорожный женский крик. Не мой.

Следом я слышу мужской голос. Тот самый, пробирающий до дрожи и мозга костей. Голос, от которого волосы встают дыбом. И сердце замедляет ритм в ожидании приговора. Приговора не мне.

– Мой брат щедр, и напоследок он передал тебе большой привет, Вика. Лови его подарок.

И раздается заключительный выстрел. А затем истошный женский крик. Снова не мой.

Прошла секунда, минута или час. Я не знаю. Но кто-то подошел ко мне и коснулся моего живота.

Меня начинает трясти. Эти руки еще никогда не трогали меня.

Они поднимают меня и уносят оттуда, где я до сих пор слышу непрекращающиеся рыдания Вики вперемешку с истошными криками. Он не убил ее, он не убил ее… Он оставил ее умирать.

Где-то совсем рядом слышится звук заведенной машины. Сильные руки больше не прижимают к себе мое тело, и я тут же вновь оседаю на землю. Ноги не держат совсем. И тогда с меня стягивают мешок, взъерошивая волосы и ослепляя солнечным светом.

Глаза в глаза. Ни миллиметра в сторону. Они у него янтарные, но совсем чужие. Незнакомые. Но такие же опасные.

– Так вот ты какая, Аля…

Лицо Руднева Давида медленно приближается. В его руках я улавливаю металлический блеск ножа. Я дергаюсь, но тут же морщусь от боли. Он тянется к моим рукам и резко отрезает впившуюся в кожу веревку.

Также медленно он отстраняется, не сводя с меня изучающего взгляда.

Он сидит передо мной на корточках. Такой высокий и большой. Опаляет меня своим дыханием. Разглядывает словно диковинку, попавшую ему в руки.

А затем припечатывает:

– Артема убили. Я его брат, а ты, кажется, носишь его ребенка?

Этот мужчина с глазами Руднева улыбается мне, но я ему не доверяю. Как говорил Артем, доверие – это слишком дорогой ресурс в наше время.

Я вцепилась в него настороженным взглядом. И все не могла прийти в себя. В голове до сих пор звучит череда выстрелов.

Этот человек убил всех в этом доме, кроме… Вики. Я осторожно скольжу взглядом выше, за спиной - его люди. И много черных больших автомобилей, брошенных кое-как и явно в спешке.

Это брат Руднева, которому нужен мой ребенок. Он явно не простой человек, и он точно не позволит мне сбежать.

– Ну и сестрица у тебя, - он пытается выцепить мой взгляд.

Но я смотрю мимо него и до сих пор слышу ее крики. В моих глазах стоит соленая пелена от жалости к ней.

Ты точно глупая, Аля, ведь она собиралась тебя убить, а теперь ты ее жалеешь?

– Ну и брат… у вас, - хрипло в ответ.

Он смеется. Тихо. Хрипло. Но глаза его остаются серьезными и хладнокровными. В них нет огня, который моментально вспыхивал в глазах Артема.

Ловлю себя на мысли, что сравниваю их не в первый раз. И зажмуриваюсь.

Брат Артема поднимается в полный рост, заслоняя собой солнце. И смотрит на меня сверху вниз в ожидании.

Я не понимаю, что он от меня хочет. На секунду кажется, что я даже не помню, кто он. Я только вижу его рубашку, залитую кровью - прямо как у Руднева, когда он убил Кирилла.

Они ничем не отличаются. Давид также жесток, а я все также схожу с ума. Это мой личный фильм ужасов, и я в нем – главная героиня.

– Чего сидим, Аля? Поднимайся и садись в машину. Тебе нужно в больницу, да и мне… не помешало бы.

Я вскидываю взгляд и почти задыхаюсь, когда замечаю рану на его плече. Именно оттуда струилась кровь, застывая вместе с кровью тех, кто похитил меня.

Не дожидаясь, пока я приду в себя, его руки ловко поднимают меня на ноги.

– Стоять можешь?

Заторможенно киваю, смахивая слезы. Его человек молча распахивает передо мной дверь другого автомобиля. Там внутри – темнота и неизвестность.

Я оборачиваюсь, привлекая взгляд янтарных глаз. Давид вопросительно приподнимает бровь, стягивая с себя рубашку прямо здесь – на октябрьском холоде.