Должница
Шрифт:
Я никогда не видела такой природы. Сказочно богатой, красивой, чистой. Мы находились здесь уже неделю, но я все еще не могла прийти в себя после столь кардинальных изменений в моей жизни.
Погруженная в свои мысли, я ухожу в воду чуть глубже. Она теплая и прозрачная, я вижу под ним ноги Давида. Я отдаляюсь, но он следует за мной.
– Ты снова обгоришь, - замечает он.
– Может быть, хотя бы в этот раз ты намажешь меня кремом?
– Когда ты снова обгоришь? – уточняет.
– Разумеется, - киваю, не оборачиваясь.
– Ты готова обгореть ради того, чтобы я к тебе прикоснулся?
Оборачиваюсь,
Ведь это был мой план. Отвожу взгляд, ступая дальше, однако…
Из груди вырывается судорожный выдох, когда чья-то сильная рука хватает меня и притягивает к себе. Давид развернул меня к себе лицом, разглядывая из-под прищура.
– Что ты делаешь?! – я вздрагиваю от опасного омута в его глазах.
– Разве ты не этого добивалась? – поднимает бровь.
Я нахмурилась. Этого. Именно этого я добивалась, но разве я признаюсь?
– Эти улыбки, эти просьбы намазать тебе плечи, а то обгорела… в который раз. Походка, взгляд, твои приемы ванной в моей квартире, после которых ты не удосуживаешься выйти в чем-то более закрытом, нежели в полотенце.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Понимаю. Но пытаюсь выдернуть свою руку из его захвата и спрятаться от его пронзительного взгляда.
– Ты ведешь игру. Опасную.
– Опасную, потому что игра с тобой? – улыбка стала моим оружием.
Давид прищурился, продолжая удерживать меня за запястье. Мой живот почти касался его живота. Твердого, мокрого и горячего от солнца.
Хочется сказать ему, что мне не пришлось бы вести эту игру, если бы они сами не загнали меня в эти условия. Условия, в которых мне приходится отвоевывать право быть матерью для своего малыша.
– Я ничего не делала, - бью невозмутимостью.
– И не лезешь ко мне? И не пытаешься нарочно коснуться? Двадцать четыре на семь ты не даешь мне покоя своими женскими уловками даже несмотря на то, что ты беременна. От моего брата.
– Но моя беременность не мешает тебе поддаваться моим уловкам. Точнее тому, что подсовывает тебе твое воображение, ведь я ни в чем не виновата, - парирую я, задрав голову.
Толкаюсь вперед, задевая его твердый торс изгибом локтя. Случайно. Также случайно отклоняясь, перебрасывая волосы за плечи. Кидаю взгляд на какого-то мужчину в стороне, делая вид, что совсем забыла о присутствии Давида рядом. Я чувствовала себя глупо и наивно, скачивая соответствующие книжки из интернета, но некоторые маленькие хитрости оттуда были действительно работающими.
– Хочешь сказать, что даже сейчас ты не пытаешься коснуться меня своим полуобнаженным телом?
Скучающий взгляд, усталый вздох и понимающие слова:
– Давид, мы живем вместе. Круглосуточно. Я ни на что не намекаю, но, может быть, твое сознание играет с тобой злую шутку, подсовывая тебе соответствующие мысли?
– Аля… - сжимает челюсти.
Его не так-то просто вывести из себя, но сегодня Давид злился. Или играл. Я все еще с трудом угадывала его эмоции, но одно я знала точно: он не причинит мне зла. Он накажет молчанием или будет злиться. Может приказать, чтобы
я приготовила ему еду или постирала его вещи, относясь пренебрежительно, но я всегда чувствовала огонь рядом с собой.Огонь, который можно было разжечь еще больше. И я этим пользовалась. Ради будущего своего ребенка.
– Давид, что будет с моим ребенком?
– Ты знаешь, Аля.
Усмехаюсь. Он подыгрывает, грубо усмехаясь в ответ. А на своем запястье я чувствую усилившуюся хватку. И поглаживания – нежные, размеренные, в такт мягким волнам этой чистой воды.
– Все ради этого? Твоя игра увеличит твои возможности? Ты надеешься на лучший исход? – злится он.
Рядом слышу смех и шум воды. Мы приехали на райский остров с совсем не райскими мыслями и затеями. И мне все равно, что Давид будет думать обо мне, главное – это то, что я могу разжечь огонь. И я это сделаю.
– Ты не заставишь меня чувствовать себя виноватой, - смотрю в его глаза прямо.
Лицо Давида приближается. Он склоняется надо мной, становясь совсем близко.
– Что ты делаешь, Аля?
Я храбро встречаю взгляд Давида. Глаза один в один с Артемом.
Мягко обволакивая наши тела, вода плещется рядом, избавляя нас от знойного солнца. И я ухожу чуть дальше, остужая себя. Тогда Давид идет следом, погружаясь в воду еще глубже. Я замираю. Он совсем рядом со мной. Отступать больше некуда, дальше мой рост не позволяет идти.
– Ты представляешь, что бы с тобой сделал Артем? Если бы он только увидел… какую игру ты ведешь.
Давид склоняется ближе – неосознанно. Пользуясь этим, я шепчу прямо на уровне его губ:
– Да, но… Артема здесь нет.
С этими словами я обвила его горячую шею своими руками и без шанса на отступление коснулась губ Давида своими.
Говорят, что во время поцелуя нужно закрыть глаза, и тогда ощущения обострятся, а эмоции станут ярче. Кажется, что теперь этих эмоций мне хватит на всю жизнь. От того, что сейчас происходит, мое сердце колотится в груди как бешеное. Словно мы одни на всем острове. Словно я совершила что-то безумное, за что теперь меня будет ждать расплата.
Губы Давида - горячие, а его руки, сжимающие мои плечи, сильные. Доставляющие легкую боль. Это все, что я чувствовала.
Я не хочу этого делать, я не хочу играть его эмоциями, но я должна двигаться к намеченной цели. А на пути к цели зачастую не думают о последствиях.
Со стороны можно было подумать, что мы любящая друг друга семейная пара, которая романтично обнимается посреди прозрачной голубой воды на этом не менее райском светлом острове.
Но сначала я думала, что Давид меня оттолкнет. И семейная пара уже не будет казаться столь романтичной.
Оттолкнет, уйдет, поругает, прикажет что-то в его духе, разозлится… Но вместо этого он поддался моей игре. Он ответил на поцелуй, но сразу же перехватил инициативу в свои руки.
И дыхание у него сбилось, я почувствовала это каждой клеткой своего тела.
Я пытаюсь отстраниться под напором его поцелуя, но теперь Давид не позволяет мне выйти из игры. Я улыбаюсь – не от счастья, а просто потому, что все удалось. Как факт.
Давид злится, чувствуя мою победную улыбку, и с силой притягивает меня к себе.