Дом для изгоев

Боцман Бо выслушал меня, выпрямился и как-то неуловимо изменился. Теперь это был не перепуганный грядущими неприятностями, привыкший к сытому безбедному житью трактирщик, а человек решительный и жёсткий. И улыбнулся он совершенно другой улыбкой:

– Умный мальчик, хвалю. Догадался, значит… Да, я здесь не один. И да, у моих здешних… друзей, среди которых попадаются и довольно высокопоставленные, есть некие… цели. Интересно, как ты догадался? Вроде бы, маска у меня хорошая… Или это секрет?

– Никакого секрета, - ответил я. – Одна чистая логика. Во-первых, тот стражник, который нас сюда отправил, говорил, что вы были не просто моряком, а военным моряком, и ушли в отставку только после ранения, несовместимого со службой. А на флоте, простите уж великодушно, тряпок не держат, да и они сами туда не рвутся…

Боцман Бо стукнул в пол простым деревянным протезом, и вновь хищно улыбнулся, сделавшись просто нестерпимо похожим на Джона Сильвера из «Острова сокровищ»:

– Верное наблюдение. За тряпку не обижаюсь – игра, сами понимаете. Но одного этого мало. Что ещё?

– Артефакт, - спокойно ответил я. – Если вы обычный трактирщик и не стучите втихую Нойотам, то вам подобный артефакт совсем ни к чему, штука ведь опасная и явно запрещённая, не так ли?

– Так, - хором отозвались дядюшка Матэ и Боцман Бо, переглянулись и усмехнулись совершенно зеркально.

– Вот, - спокойно продолжил я. – Так что, при том характере, который вы тут старательно играли, вы бы от этой цацки постарались бы избавиться… Или, на худой конец, заныкали бы куда поглубже. А раз этот артефакт вы носите на шее… Значит, задача у вас другая – выявлять среди приезжих потенциальных людей с даром, мягонько запугивать и вербовать в свои ряды на благо общему делу. На всеобщее благо, так сказать.

Дядюшка Матэ мне поаплодировал, а Боцман взглянул хмуро:

– Умён, стервец, ничего не скажешь… Одна радость – ты не у Нойотов служишь, спалил бы уже всех…

– Не служу, - ответил я. – Но наши дела – это наши дела. Нам потребуется только небольшая помощь. В основном – информация. Я надеюсь, у вашей… эээ… организации не будет желания выступать против воли Равновесия?

– ОПГ, - отозвался Боцман Бо. – Мы называем себя ОПГ. Общество противников губителей. Губителями мы называем Нойотов.

Мне, если честно, стоило большого труда не заржать, вспомнив, как данная аббревиатура расшифровывалась в моём прежнем мире*, но я сдержался. Ни к чему момент портить. А Боцман Бо продолжил:

– И нет, мы не идиоты, чтобы спорить с Равновесием. Раз уж воля его недвусмысленна, то информацию вы получите. Вас интересует только Тулеген?

– Пока да, - ответил я. Люблю всё-таки военных. Ничего лишнего, ничего личного. Диспозиция установлена – надо действовать.

– Тулеген прибыл в город шесть дней назад, - сказал Боцман Бо. – Привёл с собой партию рабов, которых намерен распродать на завтрашнем аукционе. Приятель мне шепнул, что есть у него редкая диковинка, на которой он намерен озолотиться.

– Диковинка – Крылатый? – быстро спросил я.

– И это знаете? – хмыкнул Боцман Бо.

Я промолчал, никак это не комментируя, лишь нетерпеливо дёрнул рукой – ближе к делу, мол.

– Тулеген остановился на постоялом дворе «Цветок Сагиделя», который специализируется на подобных… постояльцах, - спокойно сказал Бо. – Думаю, что он сейчас там.

– Где находится этот постоялый двор? – продолжал спрашивать я. – Далеко?

– Через две улицы на третью, - ответил Боцман Бо. – Могу послать с вами слугу, он проводит. Похоже, вам Тулеген позарез нужен.

– Нужен, - ответил я. – И чем скорее, тем лучше. Позовите слугу, Бо.

*ОПГ – организованная преступная группировка.

========== Глава 27. “Цветок Сагиделя” ==========

Постоялый двор «Цветок Сагиделя» не понравился мне сразу. Нет, он совсем не выглядел гнусной дырой, более того, добротное каменное здание было отделано лепниной с некоторой претензией на роскошь, железные затейливые решётки на окнах покрашены чем-то вроде серебрянки, а ярко размалёванная вывеска прямо-таки била в глаза. Судя по этой самой вывеске, название было насквозь иносказательным - на ней окружённая вязью затейливо выписанных букв изгибалась в танце смуглая тоненькая девушка в венке из красно-жёлтых цветов в наряде, сильно смахивающем на гаремный. Перед постоялым двором была сооружена добротная коновязь, тоже изукрашенная деревянными завитушками, на крыльце дежурил туповатого вида двухметровый парень с типичным лицом секьюрити, только облачённый в зелёную удлиненную куртку, расшитую серебряным галуном. То есть заведение изо всех сил пыжилось, стараясь подать себя, как приличное, только вот за парадным зданием имелся огороженный высокой стеной двор, а из-за стены виднелись железные крыши нескольких зданий, сложенных из дикого камня, и решётки на их окнах были отнюдь не для красоты.

Слуга по имени Пек, парень лет шестнадцати с соломенного цвета всклокоченными волосами и обманчиво наивным взглядом прозрачных, словно леденцы, глаз, заметил, как я поморщился, и тихо спросил:

– Тоже чувствуете? Это рабские бараки, мне всегда не по себе, когда я сюда подхожу…

– Зачем так много? – спросил я, не из особого интереса, а только для того, чтобы хоть как-то поддержать разговор. Я и вправду ощущал идущую из бараков боль и тоску и очень жалел, что никак не могу обуздать эту свою… чувствительность. Что ни говори, ментальный дар способен доставлять ощутимые неудобства.

– Зачем так много? – повторил я. – Разве работорговцы не стараются сбыть свой товар с рук побыстрее?

Пэк сплюнул под ноги и пробормотал какое-то заковыристое местное ругательство, а на мой недоумённый взгляд быстренько добавил:

– Прощенья прошу. Это я не вам. Сразу видно, что вы с работорговцами дела не имели. Рабы-то по большей части на своих ногах идут, кроме самых ценных… А если идут издалека, то до Шар-ан-Талира добираются полуживые с устатку, кожа да кости, грязные… Как эти уроды говорят – никакого товарного вида. Кто ж таких купит? А если и купит – так за гроши. Вот и открылись такие постоялые дворы… с рабскими бараками. Так рабам передохнуть дают, моют, откармливают, тряпки поприличнее подбирают, по двору им ходить не возбраняется. Чтобы, значит, оклемались, да в себя пришли. Неделю-две они на таком постоялом дворе проводят, прежде чем работорговец объявляет торги. И не сомневайтесь – все затраты с лихвой окупаются, поэтому работорговцы – люди богатые.

– Не любишь их?
– прищурившись, спросил шедший рядом со мной дядюшка Матэ.

– Да кто ж их любит? – вторично сплюнул под ноги Пэк. – Только вот таких дворов хозяева, да те, кто рабов покупает, с Нойотами крепко связаны, говорят, людей у них покупают прямо из подвалов… продают владельцам тайных арен, где богатые ублюдки на тайные бои до смерти любуются… Много чего говорят. А вы с виду люди приличные… что ж вам надо-то от них?

– Вообще-то это не твоё дело, Пэк, - отрезал я. – Но я отвечу. Нам нужно кое-кого выкупить.

Парень понимающе кивнул:

– Родня, что ль, к ним в лапы попала? Ну, да, это понятно, дело святое. Вы как, дорогу запомнили? Назад доберётесь?

– Доберёмся, - ответил я и сунул парнишке пару лепестков. Тот весело тряхнул нечёсаными льняными кудрями и исчез из нашего поля зрения со всей возможной скоростью. Как я его понимаю. Мне и самому хотелось убраться куда подальше от этого места, казалось, сам воздух здесь был наполнен скорбью и отчаянием. Но дело прежде всего.

– Переговоры сам вести будешь? – спросил я дядюшку Матэ.