Дом для непрощённых

Дедушка всегда говорил, в нашем деле главное – фарт.

К вечеру стали съезжаться гости. Я наблюдала из окна, как иномарки, одна дороже другой, въезжают во двор. Марина, вторая горничная, с которой мы делили комнатку для прислуги, принесла красиво упакованную коробку.

– Андрей Яковлевич велел передать это тебе.

В ее голосе - скрытая зависть. Ещё одна обитательница дома Полонских, которая меня не жаловала. Но если причина неприязни Ксении туманна, нелюбовь Марины объясняется просто. Она тайно влюблена в Андрея и страшно завидует его особому ко мне отношению.

Это опасно: Марина наблюдательна и может заподозрить во мне что-то неладное, а уж на фоне ее ненависти эта наблюдательность обострится в сотню раз. Я хорошо умею хранить свои секреты, но одна слабость у меня есть: разговариваю во сне. Несколько раз я просыпалась посредине ночи и внимательно глядела на спящую Марину: а вдруг притворяется? вдруг уже услышала то, что ей нельзя было слышать?

Но пока Френк Синатра берег меня.

Этому меня научил дедушка, однажды обнаружив, что я разговариваю во сне. Он посоветовал придумать какой-нибудь ритуал вроде вечерней прогулки или чтения молитвы. И я придумала: каждый раз перед сном я слушала песню Френка Синатры Killing me softly и каждый раз незнакомая девушка пела в своей песне и о моей жизни. Не знаю, имел ли дедушкин метод какое-то научное подтверждение, но он помогал и это главное.

В коробке лежало вечернее платье зелёного цвета, зелёные атласные туфли и записка: «Сказка про Золушку тоже моя любимая».

Теперь я не могу отказаться. Значит – второй вариант плана. Пару минут я расслабленно сидела на своей кровати, ни о чем не думая.

Итак, приступим!

– Ты, наверное, очень счастлива, - заметила Марина, пристально наблюдающая за моими сосредоточенными сборами.

– Не очень, если честно, - отозвалась я, вдевая серебряные колечки в уши. – Не знаю, как себя вести и все такое… Я бы вообще лучше в комнате почитала.

Подумав, я решила, что если с Мариной играть в глупышку-недотрогу, которую пугают знаки внимания со стороны сына хозяина, то это вызовет меньше поводов для подозрения. Со временем мы даже стали подругами, и я доверяла ей все свои тайны. Марина пребывала в полной уверенности, что я для неё открытая книга, а сама она «хитрая лисица». Ну, по крайней мере, так она называла себя в переписке с лучшей подругой, которую я однажды прочитала. Вообще-то я не из тех людей, которые любят читать чужие письма, но здесь был чисто практический интерес. Если бы она заподозрила меня, то в смс-ках это всплыло. На что только не пойдешь, лишь бы держать ситуацию под контролем!

– Да уж, - притворно зевнув, отозвалась Марина, небрежно крутя за каблук зелёную туфлю. – Мог бы и на нормальную обувь раскошелиться, все-таки сын олигарха. А тут дешевка, «Центробувь».

Я чуть не расхохоталась. Туфли были от Лабутен, безумно дорогие, и я намеревалась прихватить их как особую компенсацию за потраченные здесь нервы. Клетчатую сумку, с которой я появилась в доме Полонских семь месяцев назад, брать не имело смысла. Там были вещи, приобретенные за день до этого на рынке. Даже самые опытные воры прокалываются на мелочах. Скромные горничные не носят таких дорогих вещей, которые ношу я. И если охрана вряд ли бы стала рыться в моем белье, то цепкий глаз Марины явно заметил бы неладное.

Застегнув сбоку платье, я распустила волосы, которые обычно собирала в хвост, и они тот час окутали меня, как облако. В детстве из-за чрезвычайно пушистых волос дедушка звал меня «одуванчиком». Став старше, я воевала с шевелюрой, пыталась как-то выпрямить непослушные пряди, стоящие торчком, а потом поняла, насколько очаровательно и необычно выглядит моя прическа. Марина, от природы имевшая идеально гладкие локоны, но все равно выпрямляющая их специальным утюжком, предложила выполнить эту процедуру и мне. Пришлось сослаться на маму, которая всегда учила меня естественности. Полная чушь, потому что моя мама подобными мелочами не занималась, да и сама я не раз прибегала к помощи такого «утюжка». Но если бы я доверила свои волосы Марине, думаю, она не упустила возможности что-нибудь с ними учудить. Например, пережечь.

Так что спасибо, дорогая, я очень очень очень тебе благодарна, но видишь, какое дело - мама запрещает. А я послушная дочь.

Нда, хоть притворяться – моя работа, но в этот раз я что-то слишком устала. Сказывается напряжение последних семи месяцев, сказывается осознание того, насколько сложно выкрасть из дома Полонских подлинник Марка Жоса. Сказывается и неучтенный фактор – симпатия Андрея Полонского.

Вот он улыбнулся и заспешил ко мне, лишь только я ступила через порог гостиной, полной людей. И странное дело, вместо того, чтобы разнервничаться, я успокоилась. Даже пригубила из высокого бокала, который протянул мне Андрей. Шампанское – прохладное и очень вкусное. Еще два глотка - для смелости.

– Очень рад, что угадал с размером, - произнёс Андрей, про которого я забыла, увлекшись разглядыванием толпы.

А ведь рыба подобралась знатная: крупные бизнесмены, артисты, шоумены, даже парочка политиков. Стоит только протянуть руку – и я не буду нуждаться долгие месяцы. Наличка, кредитки, перстеньки, часики… Дорогие часы, кстати, всегда были моей слабостью.

Ох, какие часики вон у того толстого дядечки в фиолетовом фраке! Хочу, хочу, хочу! И даже не столько очаровательные часы Patec Phillippe, которые стоят как Порше Кайен, сколько поиграть в эту мгновенную лотерею, в которую я не играла уже давно. Ощутить бешеный азарт, когда огромная доза адреналина выбрасывается в кровь, а чувство собственного превосходства пьянит, но потом отрезвляет, когда пальцы на мгновение ощущают нагретый бывшим хозяином дорогой металл, как по волшебству исчезающий в складках твоей одежды. И трофей теперь твой.

Нельзя, нельзя сейчас размениваться на мелочи.

– И даже с цветом, Андрей Яковлевич, - улыбнулась я, с трудом отгоняя мысли о швейцарских часах и их обладателе. – Ведь зелёный – мой любимый. Спасибо за такой шикарный подарок!

Гостиная утонченно украшена живыми цветами, повсюду снуют элегантные официанты с изысканными закусками и напитками. В центре комнаты установили большой шоколадный фонтан, у которого уже лакомится Ксения, переодетая в праздничное платье.

– Мой тоже, Раиса, - отозвался Андрей, галантно поклонясь. – Давно хотел предложить – может, хватит на «вы» ко мне, да ещё и по отчеству? Все же я не такой старый.

Ну, это как посмотреть! Ему тридцать четыре, а мне семнадцать, а не двадцать, как тут все думают. Так что на «вы» в самый раз.

– Наверное, не стоит, Андрей Яковлевич, - мягко произнесла я, удовлетворенно отмечая про себя, что сигнализация отключена. – Это будет неловко.

Наконец то, чего я так долго ждала! Сейчас я могу просто снять вожделенное полотно со стены и вуаля! Вернее, фокус-покус, была картина - и нет ее…

Насчет здешней сигнализации объяснил дедушкин давний знакомый, большой специалист, который приезжал сюда под видом электрика.

– Дохлый номер, - качал головой Олег Сергеевич. – Сигналка работает постоянно. Ты не сможешь ничего сделать – она слишком сложна для тебя, к тому же подведена к картине. Один плюс – если отключат ее во всем доме, то отключат и от картины.