Дом, где живет чудовище

От этой, второй, все еще пахло смесью горечи и ветра. Едва уловимо. И Эдселя внезапно накрыла волна раздражения. Запах не принадлежал мертвой девушке, и слышать его на ней было неприятно. И видеть тонкую шерстяную шаль, которая погибшей тоже не принадлежала. Лежала рядом с ней на столе поверх стопки с одеждой.

— Что сказал целитель? — сухо спросил Алард, борясь с желанием подойти к и забрать шаль.

— Перестали дышать. Сами. А что скажешь ты? — длинные пальцы Ланса с ухоженными ногтями с мерзким звуком постукивали по краю стола.

— Они милые, но живые намного интереснее, даже когда раздражают.

— А что ты скажешь на это? — Лансерт подошел ближе к столу, на котором лежала вторая жертва, и рывком приподнял тело, поворачивая девушку на бок.

Рубашка на спине разошлась, по светлой коже между лопаток извивался изломанными черными линиями абрис молнии, как растущее из основания шеи экзотическое дерево. Будто затянутое тучами грозовое небо вывернули наизнанку, зеркально отразив цвета.

У первой жертвы рисунок тянулся от подмышки до бедра.

— Красиво, — прокомментировал Алард.

— Что это?! — чуть повысив голос и явно теряя терпение, спросил Ланс. — По тебе видно, что ты знаешь. Какое-то проклятие?

— Молния. Даже не очень сильная. Большинство выживает.

— Молния? — повторил Лансерт, глядя исподлобья и снова принялся мерзко постучать кончиками ногтей по столу, будто специально, будто мало Аларду утренних впечатлений, мертвецкой, гадкого звука, украденного запаха, еще чуть влажноватого мундира Ланса и рук, которыми он сейчас так равнодушно прикасался к мертвым девицам, а до этого… Абсурд, какая разница, когда и кого он этими руками держал. И где. Но реакция тетушкиной помощницы на его слова и правда была ненормальной: шок и обморок. Недолгий. Еще бы… После графина с водой. Стакан был пуст… не чаем же было плескать?

— Молния. Одна до грозы, а вторая сильно после? — с сомнением проговорил Ланс.??????????????????????????

— Случается, — ответил Алард и кивнул на тела. — Мне еще долго на них любоваться?

— Ты чудовище, Эдсель.

— Что поделать.

— И это не ты, — не то спросил, не то подытожил Ланс.

— Не я.

— Но кроме тебя некому.

— Некому.

— Проваливай.

Алард кивнул, развернулся и вышел. С удовольствием.

Солнце после помещения на мгновение ослепило. Эдсель зажмурился и какое-то время простоял на крыльце жандармерии, слушая, как истаивает внутри раздражение, и словно цветные картинки, перебирал в памяти события.

Шаль. Оставил ее тогда на спинке стула в столовой вместо того, чтобы отдать, как сразу хотел, но решил, что выйдет двусмысленно, особенно после не слишком тактичных намеков на испорченное платье.

Запах. Отголосок был неуместен в мертвецкой так же, как затейливо переплетенный красным шнурком пучок полыни на каминной полке в его спальне, что Алард нашел на полу в столовой и положил было рядом с шалью, но зачем-то вернулся и забрал.

И Лансерт. “Попалась”, “такой десерт и я бы ждал с нетерпением” и эти его холеные руки на… Наваждение. Бабочки, порхающие над горкой конвертов, каштановый завиток на шее, два простых, но изящных ажурных гребня, удерживающих строгую прическу. Так вот откуда это раздражение. Не только из-за присвоенного погибшей запаха и взятой тайком шали. Вместо того, чтобы наблюдать с балкона в углу, как мисс Дашери разбирает письма, как делал это ежедневно с момента ее приезда, он потащился в город с Лансертом. Сам нарушил собою же установленный ритуал, и сам же на себя раздражен.

Эдсель открыл глаза, прошел к коновязи, отвязал лошадь, вскочил в седло и направился в сторону рынка.

Торговец платками и шалями снова куда-то подевался. Очень безответственно. Эдсель мог бы взять, что приглянулось, оставить плату и уехать, но стоял и ждал, изредка отпихивая от прилавка любопытствующую лошадиную морду и пропуская сквозь пальцы тонкое жемчужно-розовое кружево. На Эдселя косились, несколько раз торопливо поздоровались, пожелав доброго дня так, словно демонов отгоняли. Забавно. А ведь он совершенно не знаком со всеми этими людьми, зато они уверены, что знают о нем очень многое.

Обогнув фонтан, к рынку неспеша шел пожилой травник, везущий за собой поскрипывающую тележку. На распорках и натянутых между ними веревках под выгоревшим тентом покачивались пучки трав. Когда колесо тележки попадало в неровность на мостовой, внутри дружно звякало. Травник ворчал и косился через плечо на свое добро.

Резкий и пронзительно холодный порыв ветра ударил в лицо, будто плеткой стегнул. Остро пахнуло травами. Лошадь тряхнула ушами, по глянцево-черной шкуре пробежала волна дрожи, а у Аларда появилось это чувство… предчувствие, что снова будет гроза.

Травник поравнялся с Эдселе, и взгляд зацепился за висящие наособицу пучки трав, переплетенных красным шнурком.

— Милейший, — Алард в два шага оказался рядом с повозкой.

— Добрый день, ваша светлость, — бормотнул мужчина, останавливаясь.

От тележки, да и от травника пахло так, что голова кругом шла и нещадно щипало в носу, но полынную горечь Эдсель слышал все равно. Руки сами собой потянулись к пучку.

Хрупкие внешне, но упругие стебли, крохкие листья. Алард растер один из них в пальцах, и запах почти оглушил, как в тот момент, когда Элира свалилась прямо на него в столовой. Он не хотел ее пугать, но гроза возвращалась.

В такие моменты ему было сложно оставаться… человеком. Да и не особенно хотелось, и всякий раз он с нетерпением ждал густой тишины, свинцовых туч, мрака, молний, пляшущих вокруг, белых и яростных. Не тех, что оставили черные следы на коже случайных жертв.

Одна постоянно возилась с вещами мисс Дашери, другая зачем-то взяла ее шаль…

— Что это? — спросил он у Травника, неохотно оставив полынный пучок.

— Оберег. От дурного, от беспокойных душ, — ответил тот, с поклоном принял монетку и покатил дальше.

Алард мысленно усмехнулся, и у этой усмешки был горький полынный вкус. Не от него ли у мисс Дашери оберег? Ведь он вполне сойдет и за дурное, и за беспокойную душу. А прочих беспокойных душ в доме нет, только за его пределами, разве что Элира тайком привезла парочку в своих сундуках.

Дождавшись, наконец, неуловимого торговца и став обладателем приятно похрустывающего свертка, Эдсель направился в поместье.

Окраинные улочки Статчена, сплошь состоящие из маленьких, будто кукольных домишек, утопали в цветах. Солнце подмигивало сквозь покачивающиеся ветви растущих как и где придется деревьев, скользило по лицу и норовило брызнуть светом в глаза, но Алард нацепил капюшон.

Выбравшись за пределы городка, пришпорил лошадь и всю дорогу до поместья, закончившуюся как-то очень уж быстро, думал, как вручить подарок и уместно ли вообще это делать. Решил, что если наткнется на тетушкину помощницу сразу по приезде — отдаст. И тут же успокоился, потому что точно знал — до обеда Элира всегда занята и ее не будет видно, пока не придет время накрывать на стол.

Но девчонка будто нарочно поджидала его во дворе. Алард не сразу ее заметил. Она его — точно нет. Шла полностью погруженная в себя и чему-то улыбалась, пока на пути не оказался фонтан. Замерла, уставившись в воду, отшатнулась, но рванувший из-за угла ветер толкнул обратно. Вцепилась в бортик и, едва не опрокинувшись в воду, застыла, как мраморное изваяние нимфы на постаменте в центре. Взгляд такой же — в каждом по темному омуту. Руки, которыми она себя обхватила, побелели.