Дом Ветра

— Еще чего, — фыркнула она. — Деньги — и потом что угодно, дорогой, — с сарказмом сказала Джулия.

— С чего бы это? Дорогая, я скучал без тебя, — он приблизился, все такой же волнующий и страстный.

— А я — нет! — отрезала она, делая шаг назад, упираясь в стену.

— Ты несправедлива! — взмолился Эверт.

— Жизнь вообще несправедлива! — парировала Джулия.

— Я люблю тебя...

— А я тебя ненавижу! После того как ты выставил меня дурой! — ее глаза злостно сияли в темноте.

— Так нужно было, Джулия! Я спасал нас...

— Себя ты спасал, конченый ублюдок, — вставила Джулия, — а не меня!

— У тебя кто-то есть? Ты трахаешься с этим фотографом? — от вульгарных слов Джулия разозлилась еще больше.

— Нет. Он лучше тебя, понял, Эверт?! Я люблю его! — он кинулся к ней, прижимая ее стене, до боли впиваясь в ее губы, почти кусая. — Пусти меня, животное! Пусти! — он завел ее руки за спину, чтобы сложнее было сопротивляться.

Джулия начала отвечать на его животные позывы, он снова умело пробуждал в ней запретное. Она зажмурила глаза, так как закричать он тоже не давал. Вдруг что-то промелькнуло в темноте, Эверт оторвался, и она услышала удар в челюсть.

— Тебе же сказали, вали отсюда! — о Боже, Джордж; сердце запело от счастье и тут же упало: сейчас он все узнает.

— Иди к своей жене, Эверт! — крикнула Джулия.

Когда он ушел, Джулия сползла по стенке, думая, что все кончено. Она горько расплакалась: сейчас Джордж ее бросит. Она врала ему все эти месяцы. Мужчина помог ей подняться, робко стирая слезы. Пахнуло краской, к этому запаху она уже успела привыкнуть. Он что-то прошептал, что-то, что она не смогла разобрать.

Пока они дошли до ее дома на Даутон-Гарденс, она смогла рассказать все-все. Джулии все казалось, что он скажет: «Прости, милая, но ты мне не нужна». Но молодой человек лишь слегка сжимал ее вспотевшую ладонь, словно это никак не волновало его. Джордж остановился на их месте, закрыв пальцами рот девушка, он отнял их, целуя нежно. Так он хотел стереть сомнения из ее головы, хотел вырвать этот горький корень. Его это совсем не волнует, потому что он сам не мальчик. Он вспомнил Селин и других, ничего не значивших для него девушек; в его памяти осталась только Джулия Фокс.

Почему-то последняя его сторонилась еще несколько недель, находясь в его же обществе. Джордж чувствовал ее напряжение и беспокойство, неужели она сомневается в нем? Но почему? Ему плевать на то, что было у нее с этим дьяволом Эвертом, главное — она сейчас с ним. Так прошел еще один странный месяц. Они по-прежнему встречались, она позволяла себя целовать и обнимать. Каждое утро она благодарила Бога, что еще с ним, каждый день, засыпая, боялась, что он скажет: «Все кончено». Страх потерять юношу отравлял все ее естество.

Джордж отметил свое двадцатилетие в тихом семейном кругу. Том не смог появиться в его доме, а с Джулией они увиделись вечером. Он не ожидал больших подарков, зная, как бедственно положение не только их семьи, но и всей страны. Все было скромно, но Джордж запомнил ту теплоту, что с годами будет не доставать их семье. Когда все ушли, он посмотрел на часы, зная, Джулия его ждет. Молодой человек спустился из своей комнаты в холл, стараясь быть незамеченным.

Джулия сказала, что будет ждать его в галерее. Он зашел с бьющимся сердцем, закрывая дверь на замок, прошел по просторным залам, резко распахивая дверь маленького кабинета. На столе стояла бутылка шампанского и малиновый пирог, горели свечи, а Джулия сидела на софе в красивом узком длинном, пускай старомодном (наверное, Каталины) черном платье, на пояснице сходились белые ленты, тянущиеся от плеч и сливающиеся в маленький бант. Декольте здесь было скромное, зато, когда девушка встала, он заметил глубокий вырез на спине. Он увидел белые туфли на шпильках, от ее вида захватило дух. Она, взяв его за руку, подвела к столу. Джордж открыл шампанское, они по-прежнему ничего друг другу не говорили. Джулия вытащила из-за софы что-то огромное и прямоугольное.

— Открой, — она забавно улыбнулась, жемчужные сережки колыхнулись. Джордж с помощью ножа разрезал упаковку. Это была их Трафальгарская площадь на огромном снимке. Джулия отвернулась.

— Спасибо, милая, — он обнял ее, ощущая через рубашку теплое дыханье на своем плече.

Он пожирал ее взглядом, хотел ее всю и без остатка, чтобы она до последнего вздоха принадлежала только ему и никому больше.

— Иди сюда...

Он вытащил из ее волос шпильки, наслаждаясь тем, как они падают блестящим каскадом ей на плечи. Джордж отвел одну лямку, потом другую, обнажая ее грудь, нежно касаясь пальцами. Он толкнул ее на софу, стягивая платье совсем, мучительно долго снимая всю остальную одежду. Затем он разделся сам. «О Боже, как же он красив!..» — подумала Джулия. Она и Эверта толком не видела обнаженным, а сейчас нисколько этого не стеснялась наготы ни его, ни своей. Слегка загрубевшие пальцы дарили ей и покой, и наслаждение. Внутри возникало трепетное чувство, переходящее в голод. Он лишь только посмеивался. О, как же хорошо с ним! Она стала, как воск, податливой, совсем теряясь, не зная, что делать.

— Солнце мое, я так люблю тебя, — прошептал он ей.

— Я тоже очень люблю тебя, — они весело стали одеваться. Джордж проводил ее до подъезда.

Вернувшись домой, он наконец-то понял, что почувствовал сегодня: с ней он готов прожить всю оставшуюся жизнь.

Через три дня Джулия отмечала свой День Рождения с Флер и Джейсоном. Когда все уснули, она тихо выбралась из дому. Джордж подарил ей небольшое золотое сердечко на тоненькой цепочке и незабываемую ночь. Вот она, любовь! Главное, чтобы все это было вечно.

***

Ну вот и пошли дожди. Жалко, теперь сложно кататься на лошадях, а так хотелось. Стерев стекавшие струйки с запотевшего стекла, Энди открыла книжку по медицине, уткнувшись в нудные термины. Она почитала еще час, потом спустилась вниз; в гостиной сидел отец, наверняка, проверял отчеты и прочую ерунду. Энди решила тихо пройти в кухню, чтобы взять печенья с водой, но это не удалось сделать. Как же ему удается видеть все? У него что, глаза на лбу?

— Энди? — она вздрогнула от хриплого властного голоса Артура.

— Да, папа, — нехотя девушка поплелась к нему.

— Садись, мне нужно с тобой поговорить, — она сглотнула, хотя никогда не боялась его. Может, Артур решил, что медицина не для нее?

— Да, конечно, — Энди почесала запястье.

— Тебе пора начинать практику. Я работал с первого курса, сначала в аптеке, а потом и в аптеке, и госпитале. Тебя все равно отправят работать, — Энди нервно вздохнула, пытаясь уловить настроение отца. — Почему бы тебе не работать у меня?

— Но я не хирург! — возразила девушка.

— Я знаю, Энди, — Артур положил свои бумаги на стол, — ты будешь работать у Мишеля Кершоу, он терапевт. Молодой врач, но очень талантливый.

Утром она ждала отца у машины. По дороге из Грин-Хилла в Челси ее охватывало волнение. А вдруг ее, как дочь заведующего больницей, просто не примут? Ведь могут же, если посчитают это наглостью со стороны Артура Йорка. Энди постаралась быть незаметной, но Артур в первый же день представил дочь всему своему коллективу. Ужас. Все смотрели на нее, поглощая взглядами, изучая, подмечая недостатки, думая, что она здесь просто так.

— Пойдем знакомиться с Мишелем, — Артур взял дочь за руку.

— Хм, а для меня он тоже будет Мишелем? — Энди попыталась подколоть отца, но видимо он не понял вопроса.

— Для тебя он доктор Кершоу! — отрезал Артур. — Запомни это, милая моя.

Они вошли в кабинет, за столом сидел молодой мужчина. Когда он поднял свое лицо, у Энди затряслись коленки. Как же он красив! Русые вьющиеся волосы, темные глаза, аккуратные усы. Мишелю на вид было не больше тридцати. Жаль, что он женат, очень даже жаль. «Он запретен для тебя, Энди!», — осадила себя девушка. Энди протянула руку, тот нежно ее поцеловал. Так они начали работать бок о бок.