Дом Ветра

— Мне очень жаль, — начала она. Эрнст посмотрел на нее глазами, полными ненависти.

— Опять мертвый ребенок? — спросила мать Мириам.

— Нет, — отрезала Энди, — мальчик здоровый, но миссис Саттон... умерла, — Том остался сидеть на месте, к ней кинулись Александра и Эрнст. Мужчина схватил ее за плечи. — Мы сделали все, что смогли, но почему-то никто нам не сказал, что у нее слабые сосуды, которые просто не выдержали во второй раз такого напряжения, да и еще с таким маленьким промежутком между родами.

— Вы бездарный врач! — крикнула Александра. — Вы убили мою дочь!

— Я вас всех предупреждала, что ей нужны процедуры и лечение, никаких диет по сохранению фигуры и как минимум три года между родами, а не два, — процедила сквозь зубы Энди. — Мне никто не сказал, что ее сосуды слабы, вы даже ни у кого не наблюдались. Это просто верх беспечности!

— Мы подадим в суд! — включилась в разговор Ксантия.

— Да хоть черту! — Энди сжала кулаки. — Правда на нашей стороне.

Через неделю Том забирал своего сына. Энди протянула его малыша и удивилась: почему Том не скорбит, ведь она была его женой? Ребенка решили назвать Николасом. Энди ни стала ничего спрашивать, да и к чему это? Том сам сделал выбор несколько лет тому назад, никто не просил его так жестоко предавать Елену. Юная врач отвернулась, одергивая вниз халатик. Том передал сына Ксантие, попросив ее выйти. Энди непонимающе посмотрела на него.

— Как Елена? — спросил вдруг он.

— Раньше тебя это не волновало, — процедила сквозь зубы Энди.

— Неужели я не могу знать? — голос умолял ответить.

— Нет, — отрезала она. — Она выходит замуж через три месяца, — Том стал считать: сейчас январь, значит, в конце апреля.

— Кто он? — мужчина постарался придать своему голосу равнодушие.

— Фотограф — Йен Фергасон, — Энди ликовала.

Она выходит замуж! Замуж за кого-то фотографа! Немца! Черт бы ее побрал! Только он освободился от Мириам и ее семейки, только получил свободу от Эрнста, как его любимая женщина поспешила пойти под венец. Что же ему делать? Он же все еще любит. Все еще хочет быть с ней, несмотря на ее роман с этим фрицем. Что же делать, чтобы Елена снова была с ним?

Майский воздух будоражил плоть. Весна, как всегда, не давала спокойно спать, почему-то хотелось совершать подвиги. Лондон утопал в молодой листве, а до прозрачного неба, казалось, никогда не достать. Настоящая весна... Цвели сады, наполняя город сладким ароматом цветом, чей запах щекотал нос и ударял в голову, как хмельное вино. Жизнь была прекрасна, чудна и беззаботна, как полет бабочек. Солнце играло золотыми нитями, как ребенок, играющий с котенком. Весенний ветер, как морской бриз, радовал своей нежностью. А ночь дарила ощущение и предвкушение нового дня, скрывая нас под ночными покровами и пряча, как драгоценность.

Это был май, легкий, беззаботный май.

Мир менялся. Когда исчезнет восемь ветров и растает соль морей, увидим ли мы мир таким, каким привыкли его видеть? Ничто не вечно: ни природа, ни чувства. Таяние снега и расцветание ландышей, как смена чувств, меняющая боль и счастье и любовь местами. Невзгоды проходят, темная полоса заканчивается, и наступает пора весны в сердце, сравнимая с расцветом тысячи тюльпанов на бескрайних полях.

Только одно оставалось неизменным для Елены — это ее любовь к Тому Саттону; за эти почти четыре года она не сумела выгнать поселившееся в сердце, как не прошеный гость, чувство. Мисс Сван хотела, но что-то крепко ее удерживало. Ей было хорошо с Йеном Фергасоном, в те месяцы, что мужчина бывал в Лондоне, она ощущала себя счастливой, но каждый раз, как оставалась одна, в душе появлялась щемящая боль и чувства сожаления и стыда. Почему она ощущает себя предательницей?

Она согласилась выйти замуж за Йена, когда тот красиво сделал ей предложение за городом, на пикнике. Отвечая ему, Елена нисколько не колебалась, зная, что с ним она будет чуточку счастливей, чем одна. Но так не могло продолжаться вечно. Вина затопила ее, она не может так больше жить, обманывая всех и, прежде всего, себя.

— Йен, — она не дала себя поцеловать. — Нам нужно расстаться.

— Что ты сказала? — его лицо помрачнело, Елена на минуту испугалась. — Хотя... я тебя понимаю. Из меня получится просто никудышный муж, я буду постоянно бывать то там, то тут, чтобы найти самый лучший в своей жизни кадр, а тебе я буду нужен, когда ты будешь носить детей, чтобы поддерживать в трудные минуты.

— Тебе нужна другая жена, которая поддержит твою жажду жизни, — Елена наклонив голову на бок, поджала губы.

— Да, ты права. Мне было хорошо с тобой, и я даже чуточку любил тебя.

Свадьбу отменили. Елена знала, что в глубине души Вера очень переживает за дочь, ведь все ее подруги были давно замужем, у них уже дети, а у ее дочери не было ни того, ни другого. Только работа. Хотя в своем деле Елена стала одной из лучших, ее талант в открытии новых имен и новых видений мира восхищал критиков. Ведь за последние три года она открыла Лондону, да и Англии столько молодых талантов, это и было для нее и Джулии призванием — зажигать звезды. Их галерея стала каким-то мистическом местом, где странно сплетались человеческие судьбы, где происходили встречи и разлуки. Вот так было и с Еленой.

В тот день она входила через главный вход, чтобы посмотреть, как шла подготовка к персональной выставке Джулии «Портреты», для которой та искала необычные лица, необычное выражение эмоций, чтобы показать многообразие человеческих чувств. В холле перед выставочным залом ее ждал Том Саттон. У нее перехватило дыхание: Том был бледным и понурым — ей даже стало как-то неловко.

— Здравствуй, можно с тобой поговорить? — в его голосе скользила мольба.

— Да, пошли, — она завела его в свой маленький кабинет. — Что ты хотел?

— Я люблю тебя, я не забыл... — начал он, сразу же бросаясь в бой.

— Том... — Елена не знала, что и сказать, потому что чувствовала то же самое.

— Мне было плохо тогда, все только и говорили, что ты сразу же пошла изменять, я не знал, кому верить. Мне хотелось причинить тебе боль, но я не хотел, чтобы ты потеряла нашего ребенка, — Елена опустила глаза, ей стало тяжело дышать.

— Я давно простила тебя и Эрнста, с местью в душе нельзя идти дальше по жизни, — ее ладони легли к нему на плечи.

— Не выходи за него замуж, умоляю, — она не могла спокойно дышать, не могла думать, что же он творил с ней!.. Ее объял огонь, пронзила молния.

— Я уже не выхожу за него замуж, — пролепетала она. Том поднялся с колен, заключая ее в объятья.

— Стань моей женой, — Сван подняла пылающие лицо, чувствуя, как его ладони обжигали через крепдешиновое серебристое платье.

— Да, — лишь губами ответила девушка.

***

Свадебный ужин прошел в шумной обстановке. На столах было много шампанского и вина, рыбных закусок и горячих мясных блюд. «Валентайм» — традиционное место для праздников — стал очевидным выбором Джастина. Он не собирался устраивать скромную церемонию, да и ни к чему. Сейчас он в зените, никто почти не сомневался, что он станет следующим премьером страны, хотя сам Джастин в это совсем не верил. Его свадьба с Дафной Коллинз, дочерью композитора, наделала много шума, ведь ему скоро будет тридцать, а ей только двадцать, да и невеста была беременна, а дотошная публика смогла разглядеть то, что так тщательно Дафна и Мария скрывали под искусно скроенным платьем.

Джастин вспомнил позапрошлое Рождество, когда Дафна подарила ему антикварные часы, тогда он так и не смог выведать у нее, где та нашла на них деньги. В тот же день он сказал, что она выиграла пари; ее глаза радостно засияли, она бросилась к нему на шею, крепко целуя в губы. В ту ночь она отдалась ему; это было так восхитительно-блаженно, в ее невинных, но в то же время нескромных объятьях он растворился, забылся, показалось, что на мгновенье попал в рай, умер и воскрес. Она так искренне дарила ему себя, что в этот раз он поверил, что все будет по-другому. Дафна таяла в его руках, плавилась, как воск от огня, потом заплакала, и на миг он испугался, что его страсть оказалась слишком безудержной. Она прижала его к себе, шепча нежные слова. Это были слезы счастья.